Так или иначе, но именно Симон де Монфор оказался единственным магнатом в Совете Пятнадцати, который всеми силами затягивал переговоры с Францией. Тем самым он становился естественным союзником Эдуарда. Принц неохотно пошел на заключение альянса с властолюбивым графом Лестерским, но при этом четко заявил о своей незыблемой верности королю. Вместе с ним на сторону Симона де Монфора перешли Генри Алеманский, Джон де Уоррен граф Саррейский и Роджер де Лейборн.
Недоброжелатели Эдуарда, которых у него было в достатке и среди савояров, и среди баронской оппозиции, поспешили обернуть в свою пользу лавирование принца между придворными фракциями и в очередной раз попытались обвинить его в нечестности, неверности и лицемерии.
С кем пристало бы сравнить благородного Эдварда?
Всем напоминает он по повадкам леопарда.
Это имя разделив, мы получим льва и барса.
Льва — поскольку никогда жаркой схватки не боялся.
<…>
Чуждый постоянству барс, не державший обещаний,
Криводушие скрывал под приятными речами.
В угол загнанный, держал тьму посулов наготове,
Но угрозы избежав, забывал о данном слове
[25].
Оснований для подобного рода эскапад у врагов Эдуарда было немного. Принц с неохотой впутывался в придворные интриги, всегда четко заявлял о своей позиции, не отступался от друзей и уж никогда не преступал клятв. Но для того чтобы опорочить человека, совсем не обязательно иметь в наличии достоверные факты.
* * *
Два человека, даже столь влиятельных, как Эдуард и Симон де Монфор, не смогли переломить ситуацию и заставить Совет Пятнадцати пересмотреть свое решение. И вот 15 ноября 1259 года король Англии в очередной раз пересек Ла-Манш, чтобы заключить мир с королем Франции. Согласно постыдным условиям Парижского договора, подписанного Генри III и Луи IX, Англия отказывалась от всяческих притязаний на Нормандию, Анжу, Мэн, Турень и Пуату — провинции, еще недавно входившие в состав огромной Анжуйской империи.
За оставленные ему владения во Франции Генри III принес вассальную присягу, хотя до этого герцоги Аквитанские не имели четко зафиксированных феодальных обязательств перед французской короной. Теперь же герцогство стало в полном смысле слова леном, подпадающим под высшую юрисдикцию короля Франции, что вряд ли могло поднять престиж английского монарха. Правда, Луи IX сделал вид, что хочет подсластить пилюлю. Он дал обещание пойти на некоторые уступки на юго-западе страны — отдать Ажене, Сентонж и Керси, а также некоторые земли в Лиможе, Каоре и Перигё. Но это было очевидно неравноценной компенсацией и больше походило на плохо завуалированную насмешку.