Не воспользовались правомъ войти въ составъ членовъ волостного общества и евреи, въ значительномъ числѣ проживавшіе въ сельскихъ мѣстностяхъ черты осѣдлости, имѣвшіе эту возможность, не стѣсненную никакими ограниченіями, такъ какъ въ Положеніи о крестьянахъ 1861 года таковыхъ не содержалось и до изданія правилъ 3-го мая 1882 года никакихъ формальныхъ запретовъ въ этомъ отношеніи не существовало. Проживая въ деревнѣ и сливая часто свои экономическіе интересы съ интересами мѣстнаго крестьянскаго населенія какъ въ отношеніи торговли и промышленности, такъ и въ отношеніи сельско-хозяйственнаго дѣла, евреи оставались мѣщанами, элементомъ, чуждымъ крестьянскому населенію, не сливаясь съ нимъ въ части административной. Эта отчужденность и явилась тѣмъ слабымъ мѣстомъ, которое, можетъ быть, не совсѣмъ сознательно, но во всякомъ случаѣ инстинктивно и не безъ удовлетворенія чувствовалось и мѣстной и центральной властью. Особенно обострилось, я бы сказалъ, это чувство послѣ того, какъ сталъ намѣчаться въ политикѣ Александра III возвратъ къ прошлому и появилось стремленіе окончательно изолировать крестьянъ, отдавъ ихъ цѣликомъ на попеченіе мѣстнаго дворянства. Мнѣ извѣстно, что во второй половинѣ царствованія Александра III, рѣдкія попытки даже мѣстныхъ людей, не принадлежащихъ въ смыслѣ сословномъ къ крестьянству, войти въ составъ волостного или сельскаго общества, встрѣчали всегда недоброжелательное къ себѣ отношеніе и противодѣйствіе со стороны власти. Напримѣръ, дѣти сельскаго псаломщика, въ сословномъ отношеніи относясь къ духовенству, не могли добиться разрѣшенія быть включенными въ составъ сельскаго общества. Земскій отдѣлъ министерства внутреннихъ дѣлъ, во главѣ котораго стоялъ Стишинскій, воспитанный на реакціонной политикѣ Александра III и упорно остававшійся реак-піонеромъ даже въ освободительную эпоху 1904–1906 гг., издавалъ особые циркуляры, предписывающіе губернаторамъ всячески препятствовать проникновенію въ сельскія общества даже такихъ родственныхъ имъ элементовъ, какъ члены семействъ сельскаго духовенства. Изоляція крестьянскаго населенія была какъ бы потребностью политическаго курса.
Недостатокъ освободительной реформы 1861 года правильно усматривали въ томъ, что крестьяне были освобождены, въ сущности, безъ земли, что не та земля, которой они обладали, будучи въ крѣпостномъ правѣ, перешла въ ихъ распоряженіе, а особая земля, которую отводили имъ помѣщики при содѣйствіи мировыхъ посредниковъ по уставной грамотѣ, въ результатѣ чего получилась и чрезполосица, и малоземелье, и экономическая зависимость крестьянъ, лишенныхъ необходимыхъ угодій, вродѣ пастбищъ, пользованія лѣсомъ и т. д. Но едва-ли не столь же большой недостатокъ реформы 1861 года заключается въ томъ, что крестьяне были освобождены безъ закона. Если недостатокъ земли не давалъ имъ экономической свободы, то отсутствіе общаго закона лишало ихъ свободы правовой и сдѣлало возможнымъ возникновеніе такихъ попытокъ, какая нашла осуществленіе въ положеніи о земскихъ участковыхъ начальникахъ 1889 года.