Дѣло по жалобѣ этихъ меламдовъ — Абрамскаго, Либермана и др., — Сенатомъ разсмотрѣно было въ 1895 г. Одинъ лишь сенаторъ (Г. А. Евреиновъ) высказался за отмѣну распоряженія министра народнаго просвѣщенія, остальные же, уклоняясь отъ разрѣшенія вопроса по существу, нашли, что вопросъ, возбуждаемый жалобой, на основаніи закона 1 марта 1893 г., принадлежитъ компетенціи министра народнаго просвѣщенія, и правильность рѣшенія министра не подлежитъ провѣркѣ со стороны Сената. Сенатъ не имѣлъ мужества сказать, что обученіе дѣтей русскому языку воспрещается, но и не имѣлъ мужества заявить, что запретительная мѣра, по отношенію къ евреямъ, и неправильна, и не цѣлесообразна. Въ эту эпоху все дальше и дальше уходило преданіе о Сенатѣ, какъ блюстителѣ законности…
Такъ и остался до послѣдняго времени запретъ обучать дѣтей русской грамотѣ въ хедерахъ. Этотъ запретъ тѣмъ болѣе любопытенъ, что въ Царствѣ Польскомъ дѣйствовало не отмѣненное старое правило объ обязательномъ обученіи дѣтей въ хедерахъ русскому языку и грамотѣ, — правило, имѣвшее конечно цѣлью вытѣсненіе польскаго языка. Въ чертѣ осѣдлости меламды должны были оплачивать снисходительное отношеніе властей къ тому, что въ хедерахъ русскій языкъ преподавался, а въ десяти губерніяхъ Царства Польскаго такіе же меламды должны были откупаться отъ требованія, чтобы этотъ языкъ былъ предметомъ преподаванія.
Процентная норма пріема дѣтей евреевъ въ учебныя заведенія дѣлала свое ужасное дѣло. Стремленіе евреевъ отдавать дѣтей въ учебныя заведенія становилось все болѣе и болѣе всеобщимъ. Будущему историку еврейской культуры въ Россіи предстоитъ трудная задача объяснить это явленіе; несомнѣнно, однако, что причинъ было много. Лично я придаю большое значеніе прежде всего причинамъ экономическимъ. Чѣмъ больше суживалась сфера экономической дѣятельности для евреевъ, тѣмъ сильнѣе становилось стремленіе вооружить дѣтей для борьбы за существованіе дѣйствительнымъ оружіемъ, а именно — образованіемъ. Ремесленный трудъ не находилъ уже для себя свободнаго мѣста. Торговая дѣятельность, запертая въ границахъ городовъ и мѣстечекъ, не имѣла необходимаго простора. Запасъ энергіи и способностей направился поэтому на свободныя профессіи. Этимъ объясняется фактъ, что въ общія учебныя заведенія стремились тѣ слои еврейскаго населенія, которые экономически были наиболѣе слабыми. Не удивительно, что ограничительная процентная норма больно отзывалась не только на исключительныхъ категоріяхъ евреевъ, но и на всей еврейской массѣ. Образованіе среднее и высшее у евреевъ демокра-тизовалось, въ отличіе отъ другихъ частей населенія, у которыхъ среднее, а тѣмъ болѣе высшее образованіе было удѣломъ болѣе состоятельныхъ, буржуазныхъ классовъ и дворянства. Эта же демократизація вызывала противодѣйствіе со стороны правительства и придавала ему особую энергію въ борьбѣ противъ еврейскаго образованія. Впослѣдствіи эта борьба обосновывалась уже вполнѣ опредѣленной формулой, а именно — революціоннымъ настроеніемъ еврейской молодежи.