Утром все они, не сговариваясь, проснулись еще до рассвета. Когда за окошком посветлело, Василий сходил за водой к колодцу, умылись. Георгий разжег плиту, вскипятили в кастрюльке воду, попили кипятку. Стало как-то полегче. И на душе тоже.
Георгий достал пачку банкнот, раздал товарищам:
- Деньги эти сейчас ничего не стоят, конечно, но менять на хлеб у вас все равно нечего. Хотя бы билет на поезд купите, бог знает куда. В общем, чем могу. А вот это ваши новые документы....
Дита взглянула на ветхую бумагу, рассыпающуюся от частого употребления, прочла, написанное бледными чернилами:
“Предъявитель сего гражданка Зубарева Павлина Прохоровна, уроженка села Веселая Лопань Бессоновской волости Белгородского уезда Курской губернии, родившаяся 12 января 1897 года, что и удостоверяется”. Председатель Бессоновского волостного исполкома - неразборчивая подпись, секретарь - подпись еще более неразборчивая. Круглая печать. Документ. Теперь я девушка из Веселой Лопани, надо же. Что такое Лопань, интересно? И почему она веселая? Смешное название.
- На три года старше стала, - ухмыльнулась Дита, теперь уже Павлина, что за уродское имя! - С моими носом только с отчеством Прохоровна и разгуливать!
- Про зубы дареного коня слыхала? - окрысился Георгий. - Скажи спасибо, что не Мухаметовна и не на 30 лет старше. Будут вопросы - скажи мать от турков нагуляла.
- Спасибо, - искренне сказала новонареченная Павлина.
- Расходимся по одному, прощаемся навсегда, - сказал Георгий. - Долгие проводы - лишние слезы. Василий... вернее, теперь товарищ Никонов - уходит первым. Через четверть часа - Прохоровна (“специально смеется, гад!”), потом - я. Обнимемся - и расстанемся.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ФЕЙГА
ГЛАВА ПЕРВАЯ. АРЕСТ
Попалась я очень глупо. Стояла на Серпуховке и слушала, что там на заводе происходит, просто не могла сразу взять и уйти, не зная, удалось или нет. Услышала три выстрела, затем из ворот выбежали люди, заметались, ринулись врассыпную в разные стороны, кто-то кричал: “Держи его! Держи его!”. Я надеялась, что не за Василием бежали. А про стрелявшую девушку ничего не было слышно, только про мужчину: “Держи его!”, а не “Держи ее!” Впрочем, малая наша стреляла ли вообще? Не знаю. Она такая наивная, но вполне могла выстрелить. Вполне. Есть в ней что-то наше, революционное. Хотя, по совести, вторым номером должна была быть я, а не она. Хотя бы вторым, если не первым. А вот ее как раз и надо было ставить сигнальщицей: маякнула - и сразу ушла, что она там может сделать.