Оба мы еще до этого интенсивно работали над эпохой Третьего рейха, и все же смотрели на диалоги пленных с совершенно разных точек зрения. Только в комбинации наших специальностей — социальной психологии и исторической науки, стало возможным выработать взвешенный подход к этому единственному в своем роде источнику исторического менталитета и заново скорректировать взгляд на действия солдат.
Нам удалось убедить Фонд Герды Хенкель и Фонд Фрица Тиссена в нашем намерении немедленно запустить большой научно-исследовательский проект. Таким образом, уже вскоре после нашей первой встречи у нас появились средства для финансирования первой исследовательской группы [1], которая занялась необозримым массивом текстов. Британский фонд и большую часть американских материалов удалось перевести в цифровой формат и обработать с помощью программы контентного анализа. Через три года интенсивной напряженной совместной работы, в ходе которой мы сами многому научились, а также смогли отойти от убеждения, что наш источник оказался неподъемным, настало время представить первые результаты.
ШМИД: Я как-то там слышал про один случай с двумя пятнадцатилетними пацанами. Они носили военную форму и тоже вовсю отстреливались. Но все же попали в плен. (…) То, что у русских служили мальчишки, даже двенадцатилетние, как, например, в музыкальных командах, и тоже носили форму, я видел сам. У нас даже был как-то русский оркестр. И ты бы слышал, как он играл! Тебе бы тогда был просто конец! Что-то такое тихое, что вообще находится над музыкой, и такое заунывное, я бы сказал, сразу навевающее мысли о необъятных русских просторах. Это было ужасно. И доставляло мне огромное удовольствие. Вот такой это был военный оркестр. (…) Значит, во всяком случае, оба парня должны были топать на запад. Им надо было идти прямо по дороге. В момент, когда они за следующим поворотом попробовали шмыгнуть в лес, их поймали и устроили им взбучку. Но как только они оказались вне поля зрения, то снова сошли с дороги, потихоньку, потихоньку, и убежали. Тут потребовалось собрать большую группу, чтобы их найти. (…) А потом они их обоих поймали. Ты понимаешь, их было двое. И они оказались приличными, и сразу пацанов не шлепнули, а еще раз отвели к командиру полка. Ну, теперь стало ясно, что те по своей вине лишатся жизни. Им пришлось копать себе могилу. Две ямы. Потом одного застрелили. Но он упал не в яму, а рядом. Тогда другому, прежде чем расстрелять, сказали, чтобы сбросил товарища в могилу. И он это сделал с улыбкой на лице! Пятнадцатилетний пацан! Это был фанатизм или идеализм, что-то в этом было! [2]