1843: 49–50).
Тем самым его собственный роман, снабженный многочисленными примечаниями с выписками из документов, «Истории Русов», с этнографическими описаниями, оказывается двойным припоминанием – о временах, когда вспоминали живое прошлое Малороссии, с тех пор не только ставшее мертвым, но еще и забытое: «исторические ее песни и хроники», тогда собранные, автор теперь собирает вновь, летописи, тогда написанные, нужно найти и перечитать заново.
Если прекрасный знаток биографии Кулиша, В. Петров, в 1929 г. обратил внимание на фрагмент «Черной рады», опубликованный еще в плетневском «Современнике» в 1845 г., где «впервые высказалось ку-лишевское туркофильство» (Петров, 1929: 399)[93], то мы фиксируем, что в скрытом виде подобное «туркофильство» присутствует уже в первом большом опубликованном Кулишем тексте, в написанном в 1842 г. «Михаиле Чарнышенко». За первые десятилетия XIX века сложился устойчивый набор образов при описании Малороссии в травелогах как выходцев из этих мест, так и путешественников, впервые попадавших в этот край, предполагавший набор ассоциаций с «югом», «Италией», страной «прошлого», но в то же время «своей» (Толочко, 2012: гл. 2). Тем примечательнее, что Кулиш уже в первом тексте порывает с готовой моделью антикизирования, выбирая вариант ориентализации. Отчасти здесь влияла усвоенная польская традиция, сложившаяся в поэзии и прозе 1830-х – начала 1840-х годов, где «Украина» выступала «своим востоком», но усвоение этой традиции Кулишем ее качественно изменяет, так как Кулиш теперь не дистанцирован от объекта описания, он не описывает «Восток» и «ориентализированную» Малороссию извне, а помещает и себя в описываемый объект, дистанция задается временем (прошлое), а не пространством, при этом современное Кулишу состояние оказывается не приближением к «Западу», а удалением от естественного положения, утратой без приобретения – совершенно в рамках ориентального описания, где столкновение с современностью – опыт разочарования, на Востоке путешественник «Востока» не находит.
Если первоначальное восприятие Кулишем Малороссии укладывается в рамки «антикваризма», восхищения и воспевания малороссийской старины, то к середине 1840-х отношение меняется, наполняясь перспективным содержанием – речь теперь идет о «возрождении» Украины, а поскольку ставка делается на будущее, то появляется возможность критического отношения к прошлому, более того, последнее оказывается необходимым, дабы преодолеть или не повторить те ошибки, которые привели к нынешнему положению.