Казалось бы, раз сформировалась надежная, как-никак, несмотря на все свои недостатки, воинская часть (их ведь было очень немного на всей огромной территории Украины), самое простое было легализировать ее существование, выработать штат и открыть потребные кредиты. Однако вокруг Куриня с самого почти начала завязалась весьма сложная борьба, в которой, кроме местного начальства, военного и гражданского, приняли скоро то или иное участие весьма высокие особы в Киеве, вплоть до самого гетмана Скоропадского. Для истории антибольшевистских начинаний эта борьба очень характерна. В уездном масштабе происходили по существу те же столкновения политических взглядов, личных самолюбий, наконец, просто более или менее корыстных интересов, которые потом, несмотря на наличие общего врага, разыгрались в масштабе всероссийском. Для меня лично лубенские свары, которые я наблюдал вплотную, были очень поучительны, но тогда, в 1918 г., не имея еще должной перспективы, я был склонен считать их местным явлением. Однако об этих уездных междоусобицах, которым немало места уделяет и Петров (ч. IV), речь еще впереди. В настоящей главе я хочу наметить только общие контуры здания, которое мы пытались построить.
Успех формирования добровольческой (да и всякой иной) части в значительной мере зависит от того, удается ли создать внутреннюю спайку между ее чинами. Если этой спайки нет, получится механическое соединение людей, лошадей, повозок, оружия, которое рассыплется при первом же сколько-нибудь серьезном испытании. Нет коллективной души, нет и воинской части. Чтобы рота, эскадрон, батарея могли драться, нужно добиться образования человеческого сплава. Механическая смесь абсолютно никуда не годится.
В мирное время сплав, полковая спайка, офицерская и солдатская, создавались долгими годами совместной жизни и работы. Уже формирование новых частей во время войны представляло (я имею в виду сейчас лишь психологическую сторону) гораздо больше трудностей. Наконец, революция, развалив старую армию, разбила сплав на отдельные человеческие молекулы, которые как-то надо было вновь соединить.
Мы создавали наш Куринь, как я уже не раз отмечал, из чрезвычайно разнородных элементов и притом сейчас же после окончания[162] революции. Попытаюсь теперь выяснить, как повлияла революция на каждый из этих элементов… Они чувствовали себя чужими стране, где как-то надо было прокормиться, и просто плыли по течению. Отмечу только, что у себя на родине они привыкли к более вежливому (внешне, по крайней мере) обращению, чем то, которое практиковалось в большинстве частей русской императорской армии, и в этом смысле до известной степени влияли на равнодействующую куренных настроений.