Все это дело уже далекого прошлого. Мне, двадцатитрехлетнему поручику, было приятно, что пожилые, опытные люди меня ценят. Я мог бы перейти в дивизию без ущерба самолюбия – Куринь явно умирал, а отъезд генерала Литовцева показал, что и сам атаман потерял надежду отстоять свое детище. Лично я отказался от перехода на регулярную службу потому, что к тому времени вообще решил уехать из Украины. Кроме того, еще не приняв этого решения, я всячески противился переходу наших людей в кадры дивизии. Делал это потому, что считал кадры бесполезными с точки зрения антибольшевицкой борьбы. Не верил, что германцы разрешат сформировать регулярную украинскую армию. У нас была, хоть импровизированная, но все-таки воинская часть, доказавшая свою боеспособность. Переходя в дивизию, люди поступали, как нам казалось, в хорошо оплачиваемую, но пока что совершенно бумажную организацию.
Генеральские свары, интриганство, бестолочь, хлеборобская темнота, непонимание грозящей всем нам опасности производили на меня тяжелое впечатление. Я вложил много молодой энергии в лубенские дела. Работал много. Не жалел ни себя, ни других. Надеялся, что это только начало чего-то многообещающего и большого. Постепенно, наоборот, создавалось грустное и обидное ощущение никчемности нашей работы.
Не настоящее все это… Надо искать чего-то другого.
Впрочем, в первой половине августа в Лубнах на несколько дней интриги и раздоры были забыты. Сильно запахло порохом, и общность интересов, хотя ненадолго, опять выступила на первый план.
Однажды утром, точной даты не помню, между 7 и 15 августа, поручика Овсиевского и меня экстренно вызвали по телефону в германскую комендатуру. Там уже находился генерал Литовцев. Через несколько минут подошел Артопеус и другие немецкие офицеры. По полученным в комендатуре сведениям, с запада к нашему уезду приближаются крупные силы повстанцев, вытесненных германскими войсками из Звенигородского уезда Черниговской и Таращанского – Киевской. У них есть орудия, по-видимому, доставленные большевиками с севера, и довольно много пулеметов. Повстанцам удалось переправиться через Днепр[247]. Есть основание думать, что они двинутся прямо на Лубны. Генерал Литовцев предложил немедленно погрузить Куринь в вагоны и через станцию Гребенка перебросить его на линию Гребенка – Черкассы. Мы успели бы тогда преградить дорогу наступавшим и при поддержке германцев не допустить их в Лубенский уезд. Предложение принято не было. Немцы, по-видимому, считали наши силы слишком незначительными для этой задачи. Они сами сосредоточивали к Гребенке конницу. Нам было поручено прикрыть город с юго-запада и с этой целью двинуться в Оржицкую волость. Это направление, по всему судя, считалось наименее ответственным