. Родственники отца Александра не верят в то, что он держал у себя какой-то компромат, поскольку он резко отрицательно относился к подобным вещам, а знакомым священникам советовал не использовать, а сжигать такие материалы.
Ольга Чайковская в «Литературной газете» так описывала стиль работы группы следователей под руководством Лещенкова: «Пространные рассуждения следователей вопреки закону не содержат ни единой ссылки на листы дела, то есть никаких доказательств». Действительно, никаких подтверждений участия сионистских или антисионистских сил в убийстве священника найдено не было — налицо было затягивание следствия. Очевидный провал работы Лещенков камуфлировал рапортами о раскрытии других уголовных дел в процессе данного следствия.
В 1994 году следователь Московской областной прокуратуры Вячеслав Калинин сменил на посту главы следственной группы Ивана Лещенкова, продолжавшего прорабатывать различные варианты сионистской и антисионистской версий убийства. С подачи нового следователя 2 декабря 1994 года появилось заявление о том, что убийца отца Александра Меня арестован и признал свою вину. На этот раз убийцей священника объявили Игоря Бушнева, ранее судимого и пьющего. История с Бобковым повторилась в новой модификации.
По версии следствия москвич Бушнев со своей невестой Галиной Аникейчик 8 сентября отправились в Хотьково, где проживала теща Бушнева. Они были пьяными, и в электричке у Бушнева произошел конфликт с людьми, которые выставили его из вагона за несколько станций до Хотькова, а Галину оставили в вагоне. Бушнев дождался следующей электрички, после чего поехал к матери Аникейчик, но там Галины не было. Ее тело нашли на рельсах у станции Семхоз в ночь с 8 на 9 сентября — Галина Аникейчик погибла, попав под электричку. Бушнев об этом не знал, переночевал у ее матери, а утром с похмелья взял топор и поехал искать обидчиков, но из-за того, что голова была мутной, сел не в ту сторону. Поняв это, на станции Семхоз он сошел и увидел человека, похожего на одного из тех, что выставили его из электрички, после чего убил его топором. Как и Бобков несколькими годами раньше, он «чистосердечно» признал свою вину, но был оправдан летом 1996 года, поскольку была доказана его невиновность.
Политическую версию убийства отца Александра одновременно выдвинули два депутата Верховного Совета РСФСР, близкие друзья отца Александра — священники Глеб Якунин и Алексей Злобин[357]. Эта версия состоит в том, что стремительно растущая известность отца Александра категорически не устраивала КГБ, влияние которого в стране всегда было значительным. Власть постепенно начала осознавать, что выход на передний план духовного лица, проповедующего подлинное христианство, полностью противоречит ее намерениям. А намерения КГБ, еще в бытность Андропова его главой, состояли в том, чтобы заменить рассыпающуюся на глазах коммунистическую идеологию на некое «государственное православие» — православие без Христа, подобное тому, за которое ратовало общество «Память». Для власти была бы выгодной трансформация «коммунистической морали» в «управляемое православие», но такой духовный лидер, как Александр Мень, проповедовал совсем иные ценности, и КГБ необходимо было его ликвидировать.