Уже упомянутая группа зевак имела вес в обществе и даже в глазах хозяина магазинчика – хотя, разумеется, ни по суровым чертам его лица, ни по агрессивно наклоненной вперед фигуре нельзя было об этом догадаться. Самым известным из этой компании был полковник Граймс, старший констебль графства, долговязый мужчина с широким шагом и широкими взглядами. Те, кому довелось узнать его, всецело ему доверяли, однако в тех кругах, к которым полковник имел честь принадлежать, он не пользовался популярностью, поскольку этому главе полиции куда больше нравилось возглавлять полицейские, а не светские мероприятия, и судьбу полисмена он совершенно явственно предпочел судьбе джентльмена. Столь нехарактерная для помещика причуда со временем усилила его природную неразговорчивость, и даже среди опытных детективов он выделялся замкнутостью и скрытностью относительно своих планов и догадок. Два его спутника прекрасно знали эту черту его характера, а потому были более чем удивлены, когда он остановился напротив человека с сигарой и громким, звучным голосом, совершенно несвойственным ему в общественных местах, сообщил:
– Полагаю, справедливо будет сообщить вам, мистер Хара, что информация, добытая моими людьми, дает мне право на получение ордера на обыск принадлежащих вам помещений. Возможно, в дальнейшем необходимость беспокоить вас отпадет, я искренне на это надеюсь. Пока же должен вас предупредить, что за этим зданием будет установлено наблюдение, и мы немедленно узнаем о любых попытках что-либо вынести или кого-либо вывезти отсюда.
– Собираетесь поохотиться на какой-нибудь из моих упрятанных в смолу прелестных игрушечных корабликов? – невозмутимо осведомился мистер Хара. – Знаете, полковник, я не собираюсь сомневаться в тех конституционных правах, что дарованы мне великими и свободными законами вашей страны. Скорее уж я заподозрю вас в попытке ограбить мой серенький домик[38].
– Как поется в той же песне: «Ты мне душу открой, я был честен с тобой», – отвечал полковник. – Так вот, если по-честному, то я прямо сейчас направляюсь к двум мировым судьям, чьи подписи необходимы для получения ордера на обыск.
Двое мужчин, стоявших за спиной старшего констебля, несколько удивились произошедшему, хотя и выказали это по-разному. Инспектор Бельтайн, крупный и тяжелый мужчина, надежный в работе, пусть и не слишком расторопный, слегка изумился тому, куда его непосредственный начальник свернул нить беседы. Что же до третьего, то им оказался коренастый коротышка. На нем была круглая черная шляпа, какую носят священники, а сутана облегала фигуру, тоже казавшуюся круглой. Довершало образ круглое лицо, в тот миг выглядевшее бы немного сонным, если бы не плутовской огонек, мерцавший сквозь опущенные ресницы. Священник тоже покосился на старшего констебля, но в глазах его читалось нечто большее, нежели просто замешательство. Казалось, что в его голову внезапно пришла некая новая идея.