— Хочу воды холодная! — закричал один.
— Шоко! — вторил другой.
Каждый тянул Полину Семеновну в свою сторону.
— Сейчас-сейчас савта* даст вам пить и есть, — сказала она, увлекая детей на кухню.
— Не хочу! — закричал один.
— Чипсы! — заорал другой.
— Гамбургер! — неожиданно заголосил первый.
Внезапно они заметили Юлию, смутившись, подбежали к Анатолию и спрятались за его спиной, украдкой посматривая на незнакомку. Анатолий пропихнул их вперед:
— Справа Том, а слева Дин, а тетю зовут Юля.
Малыши были смуглые, курчавые, черноволосые и очень симпатичные. В борьбе русских и йеменских еврейских генов победили йеменские, наложив неизгладимый отпечаток на черты лица и структуру волос. Тем удивительнее было услышать в их устах русский язык, исковерканный на ивритский манер, при котором существительные опережают прилагательные.
Через несколько минут малыши перестали стесняться и принялись безобразничать, прыгая по диванам, бросаясь подушками, карабкаясь взрослым на плечи и бегая за пятнистой кошкой, похожей на футбольный мяч. Возня с детьми помогла Юлии пережить первые минуты встречи со своим бывшим мужем. Да и Анатолий был рад, что в такой момент ему есть чем заняться. Эти мальчики, гордость родителей, были сейчас его защитой, и он незаметно для других провоцировал их на шумную игру. Взгляды Юлии и Анатолия иногда пересекались, но немедленно расходились в стороны, подчеркивая случайность встречи. Украдкой каждый рассматривал другого, обнаруживая изменения, происшедшие за четыре года. Анатолий потолстел, слегка поседел и повзрослел лицом, но еще не постарел. Юлия изменила прическу, кожа на скулах натянулась, и глаза стали занимать больше места на похудевшем лице. Располневшие бока Анатолия контрастировали с узкой талией Юлии, подчеркивавшей высокую грудь. В результате тайных сравнений Юлия поняла, что она победила в соревновании со временем, и ей стало не жалко, что четыре года назад Анатолий изменил ей, что он не принадлежит ей теперь. Пусть стареет со своей Сиван! С этой минуты он стал для нее развенчанным героем, разбитым императором, внушавшим лишь жалость. Убедившись в своем превосходстве, она только теперь преодолела давнюю обиду брошенной женщины. Сколько раз она представляла себе их встречу, подбирала слова, чтобы кинуть ему в лицо, чтобы обидеть, как он обидел ее. Теперь это было не нужно. Она победила, она не любит его больше и счастлива, что она не с ним!
Осмелевшая и уверенная в себе, она посмотрела Анатолию прямо в глаза и первая спросила его: «Как дела?». Но и Анатолий, казавшийся до сих пор смущенным, тоже повеселел, увидев похорошевшую Юлию. Ведь он любил ее, как любил и Сиван. Да, он обожал их обеих и, будь на то его воля, мог бы жить с ними одновременно. Так оно и было на протяжении нескольких месяцев. И его сексуальная жизнь никогда не была счастливее, чем тогда. Юлия была красивая, но холодная, а Сиван — горячая и чувственная. Юлия была прекрасна, как изваяние, и так же безучастна к ласкам Анатолия. А тело Сиван, стоило только прикоснуться к нему, отвечало безудержными объятиями, спазмами и стонами. Юлия никогда не проявляла инициативы, а Сиван ласкалась первая, вызывая в нем сильнейшее ответное желание. Он мог бы жить так вечно, любуясь одной, обнимая другую. И совесть не мучила, ведь он любил их обеих. Юлия и не подозревала о существовании Сиван, зато Сиван хорошо знала о Юлии и страстно ревновала. Это она нарушила идиллию, объявив о беременности. И тогда лелеемый им сексуальный мир лопнул, как мыльный пузырь, а Анатолий из героя-любовника превратился в банального неверного мужа. Оставшись с беременной женщиной, он зажил нормальной семейной жизнью, а Юлия ушла, несчастная и одинокая. Но вот он встретил ее, красивую, сильную, повзрослевшую, с вызовом смотрящую прямо ему в глаза, и камень упал с его плеч. Может, она и не простила его, но, по крайней мере, уже не страдает. Анатолий несколько раз поймал на себе ее внимательный и даже заинтересованный взгляд. А что если Юлия до сих пор любит его? В этом не было бы ничего удивительного, ведь любила же она его когда-то! Он ощутил возбуждение, прилив сил и с энтузиазмом поддержал разговор, начатый Юлией.