Он говорил, и Мила поднималась с кресла. Её лицо приняло испуганно-восторженное выражение. Когда генерал замолк, она быстро побежала к Мальцеву, затем вдруг резко остановилась. Её лицо страшно побледнело. Казалось, она вот-вот упадёт в обморок. Мать быстро подошла и обняла её. Забыв свой официальный тон, она воскликнула в испуге:
– Мила! Что с тобой? Мила! Мила!
Прикосновение материнских рук, её объятие вернули Милу к действительности. Волна радости подхватила её. Э т о б ы л а п р а в д а! То, что ей было сказано сейчас, – правда! Она дрожала от счастья. Это был факт, это была жизнь – и невозможно было не верить. Он делает ей предложение, и нет силы, нет власти, нет в мире ничего, ничего, что могло бы это б ы в ш е е сделать н е б ы в ш и м. Её Солнце любви стояло здесь, у окна, – и она будет его женою. Счастье! И – о Боже! – такой минуты, такой дорогой минуты уже больше не будет, не может быть никогда в жизни.
Она всплеснула руками. Освободившись от объятий матери, она побежала к нему: ответ, ответ, надо скорее ответить, чтоб закрепить… И глядя на него сияющими от счастья глазами, она сказала:
– Георгий Александрович! Я выйду за вас! Я давно люблю вас! Я согласна.
Отец и мать старались скрыть своё смущение от неловкости такого ответа, от неожиданности подобного поведения их Милы. Мальцев без особой поспешности сделал два шага к Миле, взял обе её руки в свои и, спокойно, поцеловал их одну за другою. Казалось, он сделал бы то же и так же, если бы она ответила: благодарю вас, Георгий Александрович, но я отказываюсь быть вашей женою.
Но Мила была ослеплена своею любовью и счастьем. До этого дня он не дал ей повода думать, что он замечает её, помнит её имя. Они виделись редко и только в большом обществе. Он был рассеянно и безупречно, безлично вежлив. Он никогда не сказал ей ничего, что бы выходило из рамок светского разговора. И вот сегодня, сейчас она увидела, что он думал о ней, он делает предложение, он целовал её руки – и это всё правда!
И ещё раз всплеснув руками, она зарыдала от счастья. Счастье, пришедшее так неожиданно… и это спокойное утро, эти немногие слова, эта сдержанность её жениха придавали её счастью ещё большую глубину. Склонив голову, закрыв руками лицо, она плакала, и плечи её по-детски вздрагивали.
Родители Милы в растерянности и смущении старались её успокоить. Генерал первым пришёл в себя.
– Дорогой Георгий Александрович, – обратился он к спокойно стоявшему Мальцеву, – вы слышали наш ответ. Жена и я поздравляем вас и Милу и желаем вам долгой и счастливой жизни вдвоём. Извините нас за эту неожиданную сцену. Это наша вина, родителей. Мила ещё очень молода. Мы сделали ошибку, как неопытные в выдавании дочерей замуж, – пошутил он. – Надо было, конечно, её подготовить, мы же полагали, что верным будет первое движение её ума и сердца. Вы видели это движение, – ещё раз пошутил он. – Итак, извините нас, Георгий Александрович, и будем считать свидание законченным. Пусть Мила побудет одна и успокоится.