После схода Сертиса гонку возглавили Майлз и Руби. Майлз знал, как пилотировать в бэнкинге: нужно ехать газ в пол, чувствуя, как трещины на асфальте атакуют подвеску. Толпа на трибунах всякий раз вскакивала на ноги, когда Майлз входил в поворот на скорости свыше 300 км/ч. Ближе к закату Шелби заметил одну интересную вещь. Заезжая в боксы, Майлз наклонился, чтобы поговорить с Руби. У него был настолько сильный британский акцент, что многие просто не понимали ни единого слова. Чтобы разобраться в протяжном техасском говоре Руби, переводчик бы тоже не помешал. Да и темпераментом эти двое отличались как небо и земля: если Майлзу вечно не сиделось на месте, то рядом с Руби можно было взорвать атомную бомбу – он бы и бровью не повел. И все же они понимали друг друга на каком-то глубинном уровне. Майлз задавал тон, Руби не возражал. Машина шла четко, плавно и быстро.
Было уже больше 22:00, когда опустился финишный флаг. Автомобили Shelby заняли первые пять мест. Восемь недель подготовки – и вот наконец клетчатый флаг положен к ногам Генри II.
На Аллее победы Коринна Тсопей, мисс Вселенная из Греции, вручила Майлзу и Руби кубок, после чего началось празднование.
– Нализался я тогда в говно, – вспоминал Шелби.
Впрочем, с учетом недосыпа и пустого желудка ему и нужно-то было совсем немного. Майлз вообще никогда особо на выпивку не налегал, а вот Руби, будь его воля, залез бы в бутылку Jack Daniel's и не вылезал оттуда. Рот Лео Биби, из которого торчала сигара, весь вечер был растянут в улыбке от уха до уха.
Первые полосы газет, вышедших на следующее утро, не особо радовали новостями политики: шаткое положение президента Джонсона во Вьетнаме спровоцировало панику в конгрессе, а Мартин Лютер Кинг призывал к миру после шокирующего убийства Малкольма Икса в нью-йоркском Гарлеме. Единственным, что хоть как-то могло порадовать читателей, были новости спорта: американский автомобиль впервые за 40 с лишним лет одержал победу на одной из самых престижных мировых гонок.
Глава 14
354 км/ч: февраль – июнь 1965 г.
Официант в таверне Il Cavallino поставил на стол перед Энцо Феррари тарелку. Простое блюдо: только рыба и рис. В этот день отобедать с хозяином был приглашен журналист The New Yorker – тот редкий случай, когда Феррари был в настроении излить душу и пофилософствовать.
– Женщины более умны и властны, чем мужчины, – сказал Феррари. – Мужчины живут своими страстями, и это делает их жертвами женщин. Этторе Бугатти, великий гонщик, создатель гоночных автомобилей и утонченный джентльмен, как-то сказал мне: «С технической точки зрения идеальной машины не существует. Единственная идеальная машина – это женщина».