Я пересказал Еве наш с папой разговор. Она слушала, прикусив губу – из всех выражений ее лица это отражало наивысшую степень разочарования.
– Я думала, что он найдет ответ получше, – сказала она, когда я закончил.
– Ты нас переоцениваешь, – ответил я.
Вечером, после ужина, большая часть обитателей лагеря гуляла по лесу, играла друг с другом в карты или просто тихонько общалась на личные темы маленькими группками по два-три человека. Вернувшись из туалета, я нашел Еву потрясенной и совершенно сбитой с толку.
– Твой отец только что тут был. Он плакал, – сообщила она.
– Что-нибудь сказал? – поинтересовался я.
– Сказал: «Спасибо тебе огромное за то, что ценишь Майкла и понимаешь его. Я не знаю, как показать, что люблю его. Что ж, хоть кто-то в его жизни знает, как это делается». А потом обнял меня и расплакался.
– Не знаю, что и думать, – признался я.
– Думать, что ваш разговор оказался не напрасен, что же еще? Ты постепенно начинаешь решать ваши семейные проблемы! – сказала Ева. – Может, поучаствуешь в сеансе?
– Нет, только не это, – выпалил я. – Ты правда хочешь, чтобы я «поработал» по этому поводу?
– Да, хочу! – ответила Ева. – Сколько лет ты уже приезжаешь сюда и не участвуешь в сеансах?
Я быстренько подсчитал в уме.
– Одиннадцать, считая этот.
– И за все эти годы ты ни разу не «работал» здесь? – удивилась Ева. – Пора бы уже начать!
– Не хочу – меня заставят улечься на коврик и играть роль себя самого в детстве.
– Ой, да перестань! – рассмеялась Ева.
– Но я правда не хочу играть себя самого в детстве! – настаивал я.
Но Ева не сдавалась, и в какой-то момент я решил, что, может, и впрямь попробовать стоило. В конце концов, я к тому времени и так уже постоянно следовал советам Евы, и пока что она во всем или почти во всем оказывалась права. На худой конец, это хотя бы могло показать ей, что я готов меняться и идти на компромиссы. Чисто теоретически, это могло помочь с проблемой наших постоянных «расставаний».
На следующем сеансе я поднял руку, когда Макс пригласил добровольца выйти на «сцену». Пока я шел вперед, до меня доносились шепотки и даже смех. Возможно, все эти люди, подобно Еве, много лет ждали, когда же я наконец выйду «работать» сам. Или, быть может, они решили, что мое выступление будет как-то связано с печально известным лагерным скандалом Левитонов, и ждали новой местной сенсации. А может они просто болели за меня, искренне желая мне осознать собственную несносность и избавиться от нее.
– Итак, Майкл, – начал Макс, – как дела?
– У меня много проблем, – ответил я. – И многие из них, как мне кажется, связаны с моим отцом.