Мама, напротив, всякий раз старалась свести разговор к теме Евы. Она честно пыталась поддерживать меня, но сама моего решения явно не одобряла.
– Она все еще хочет быть с тобой, – говорила она. – Ты еще можешь вернуть все, как было.
Мама открыто признавала, что скучает по Еве. В этом я был с ней абсолютно солидарен.
Мириам, которой на тот момент исполнилось уже двадцать три, ожидала при переезде, что Ева станет частью ее жизни в Нью-Йорке. Естественно, она одобряла мое решение менее всех.
– Лучше Евы ты себе стопроцентно никого не найдешь, никогда. Бросить ее было с твоей стороны просто тупо. Ты вообще кем себя возомнил, чтобы вот так взять и бросить ее?
Джош был настроен максимально нейтрально, спокойно и фаталистично.
– Печально, – емко констатировал он. – Случается, увы.
Хоть я и сам постоянно говорил другим то же самое, в тот раз это утверждение показалось ложным. Я хотел ответить, что таких потрясающих отношений вообще практически не бывает, и что никакое «случается» здесь вообще не уместно.
Поскольку у меня никогда и никого, кроме Евы, толком не было, я предполагал, что просто вернусь в свой изолированный кокон и продолжу жить фантазиями, как жил до переезда в Нью-Йорк. Однако я все же решил, что ничего не потеряю, приглашая на свидания разных знакомых девушек, которых находил привлекательными. Семейный лагерь давным-давно научил меня просить того, чего мне хочется, даже если я знаю, что мне ответят отказом. Я видел достоинство и мужество в том, чтобы пригласить девушку на свидание, и не видел ничего постыдного в отказе – меня все детство готовили к отказам и отвержению.
Меня приятно удивило, что все, кого я приглашал, отвечали мне согласием. Неприятно меня удивило то, что все они потом отменяли свидание или просто не приходили на него и переставали отвечать на звонки. Я логично решил, что я совершал некую ошибку на этапе между согласием и самим свиданием – возможно, предлагал неподходящие для свиданий места, или же все дело было в моих формулировках. В какой-то момент я решил спросить совета у одной своей знакомой, и та с сожалением поведала, что дело было вовсе не во мне, а в том, что все эти девушки на словах отвечали мне согласием, тогда как на деле им это было не нужно. Я считал себя профессионалом в области распознавания лжи, однако, как выяснилось, в моих познаниях были явные пробелы, если не зияющие дыры.
– Но с какой стати соглашаться, если ты явно хочешь и можешь отказать? – недоумевал я. Не дав знакомой ответить, я стал засыпать ее различными ошибочными теориями: