— Ваш знакомый посчитал, что чем лучше я сдам экзамены, тем больше у меня надежд покорить ваше сердце.
— Что за чушь?
— Я так и думала, что вам нравятся не слишком умные девушки, — не удержалась я. — Но ничего не поделаешь. После Перунова дня все предметы сдаю и уезжаю от вас с разбитым сердцем и без надежды на взаимность.
— Дошутитесь, Елизавета Дмитриевна, — фыркнул он. — До того, что я решу, что одна официальная жена куда удобнее, чем постоянно непонятно зачем присылаемые китайские девы.
— Как это непонятно за чем? За лисятами, — парировала я и быстро перевела опасный разговор на другую тему: — Так что там с Волковым?
— Уехал. — Нахмурился Ли Си Цын. — оставил пару артефактов вблизи моего дома, и уехал.
— Вы их того? — я покрутила руками, словно выжимала бельё. — Уничтожили?
— Зачем? Я сделал вид, что ничего не заметил. Моськин их ежедневно проверяет, пусть уверится, что всё идёт, как они хотят.
— А куда он уехал, не знаете?
— Почему не знаю? В Царсколевск, с заездом в Ильинск. Письмо я получил от Фаины Алексеевны, слёзное такое письмо о нелёгкой судьбе любящей бабушки, чья внучка неправильно её поняла и пропала. И теперь бабушка ночей не спит, о внучке беспокоясь, и обещает вернувшему беглянку круглую сумму и клановую помощь. Любую. С учётом того, что целители у Рысьиных лучшие, предложение более чем заманчивое.
В гостиную влетел Белочкин, убедился, что мы мирно беседуем, и тут же вылетел, словно его дёрнули за рукав и утащили за дверь. Подслушивать у них не выйдет, но подглядывать никто не запретил, а значит, надо показать, что разговор вовсю идёт на приятные мне темы. Но получилось лишь жалко улыбаться, показывая, как я рада, что со мной разговаривает предмет моих девичьих грёз.
— А потом Волков отправился прямиком к Диме. Тот сказался больным, предупредил я сестру, что встречаться с Волковым ему в ближайшее время нельзя. Но сколько он может притворяться больным? — рявкнул на меня Ли Си Цын. — Вы же понимаете, что теперь и я пострадаю, если вас здесь обнаружат?
Я вжала голову в плечи, походя при этом не на большую рысь, а на маленькую испуганную черепаху. Очень уж страшен был сейчас Ли Си Цын, который останавливаться не собирался.
— Так объясните, Елизавета Дмитриевна, почему вы тянете время? А то ведь я решу, что мне куда выгоднее сдать вас Рысьиным.
— Вы не сдадите, — обиженно сказал я.
— Почему это?
— Потому что вам со всех сторон невыгодно, — пояснила я. — Фаина Алексеевна вам в лицо скажет, как она благодарна, а на деле затаит злобу, которую выльет при первом удобном случае. Да и артефакт вы тогда не получите. Наверняка есть способы ограничить даже такое серьёзное обязательство, как принятая мной клятва в отношении вас. Слово, опять же нарушите. Уверяю вас, я не собираюсь задерживаться здесь более необходимого, и нынешняя задержка вовсе от меня не зависит. Вы же сами доверили меня господину Белочкину, вот и пожинайте плоды своей доверчивости.