– Ха-ха-ха-ха, – рассмеялся Ифеме. – Да он только перенял там чужеземные штучки вдобавок к тем, которым обучила его мать. Ты, Акуэбуе, рассуждаешь, как ребенок.
– Знаете, почему сегодня весь день лил дождь? – спросил Аноси. – Потому, что дочь Уденду идет праздновать ури. Так вот, колдуны Умуннеоры решили вызвать ливень и испортить праздник своему же родичу. Они ненавидят не только чужих, но и друг друга сожрать готовы. Так и пышут злобой.
– Верно. Их злобность брюхата и кормит младенца – всё разом!
– Что правда, то правда. Они – родня моей матери, но я не перестаю ужасаться им.
Ифеме поднялся, собираясь уходить. Этот коренастый коротышка всегда говорил во весь голос, как будто ссорился с кем-то.
– Эзеулу, я должен идти, – гаркнул он так громко, что его услышали даже в хижинах женщин. – Спасибо великому богу и спасибо Улу за благополучный исход твоего путешествия. Может быть, находясь там, ты спрашивал себя: «Ифеме не пришел проведать меня, уж нет ли промеж нас какой-нибудь ссоры?» Нет, нету ссоры между Эзеулу и Ифеме. Я все время думал, что мне надо навестить Эзеулу; мысленно я уже был с тобой, но мои ноги отставали. Сколько раз я говорил себе: «Завтра я схожу к нему», – но каждый следующий день приносил мне какую-то иную заботу. Еще раз: Нно.
– И со мной было то же самое, – вставил Аноси. – Я все время твердил: «Завтра я пойду, завтра я пойду» – как жаба, которая так и не смогла вырастить хвост из-за того, что твердила: «Я иду, я иду».
Эзеулу, который до сих пор отдыхал, прислонившись спиной к стене, теперь весь подался вперед и, казалось, ничего не замечал вокруг, кроме своего внука Амечи, тщетно пытавшегося разжать пальцы деда, сжатые в кулак. Но он по-прежнему внимательно прислушивался к общему разговору и вставлял, когда требовалось, слово-другое. Вот и сейчас он на мгновение поднял взгляд и поблагодарил Ифеме за его посещение.
Амечи вел себя все более беспокойно и наконец расплакался, несмотря даже на то, что Эзеулу позволил ему разжать свой кулак.
– Нвафо, отнеси-ка его к матери. По-моему, он хочет спать.
Нвафо подошел, опустился на колени и подставил Амечи свою спину. Но вместо того чтобы сесть ему на закорки, Амечи перестал плакать, сжал свой кулачок и стукнул Нвафо между лопатками. Все дружно рассмеялись, и Амечи посмотрел на хохочущих людей заплаканными глазами.
– Ладно, Нвафо, уходи; он тебя не любит – ты бяка. Он хочет, чтобы его понесла Обиагели.
И действительно, Амечи послушно залез на спину к Обиагели.
– Смотри-ка! – сказали двое-трое гостей одновременно.