Ученые, разрабатывающие вакцины от полиомиелита, долгое время использовали для культивирования своих вирусов клетки почек обезьян. Но выбор этот оставлял желать лучшего: вирусные культуры могли перепутаться с самой разной другой гадостью в обезьяньих клетках. Поэтому Хейфлик в поисках более безопасной альтернативы решил попробовать человеческие клетки, прежде всего эмбриональные. Такие клетки не подвергались воздействию внешнего мира и потому должны представлять собой более чистый материал. Эмбриональные ткани ему поставлял бывший коллега, перебравшийся к тому времени в Стокгольм, – в Швеции менее щепетильно, чем в США, относятся к абортам и использованию тканей зародышей в научных целях. Ткани (главным образом почек и легких) прибывали обычной авиапочтой в коробках со льдом. Хейфлик отделял тончайшие слои, которые погружал в ферменты, чтобы растворить соединительную ткань, и получал чистые клетки, которые оставалось вырастить на агаровом геле, обогащенном питательными веществами по его собственной оригинальной методике.
В инкубаторах, при температуре человеческого тела, они делились, пока не покрывали весь гель в колбах. Отсюда лаборанты переносили некоторую часть в другие колбы, и так получался материал для вирусологов. Также запечатанные ампулы с клетками отправлялись на глубокую заморозку – про запас и для распределения в другие лаборатории.
Выращивание клеток из такой нестабильной ткани было ужасно кропотливым занятием. Хейфлику это удавалось, и со временем его клеточные линии оказались чрезвычайно востребованными повсюду. Но, по мере того как углублялось его понимание клеточных процессов, Хейфлик начал понимать, что в какой-то момент клетки перестают делиться. Это событие можно было предсказать – деление всегда прекращалось примерно на 50-м удвоении популяции. Особенно его интриговало то, что клетки после этого не умирали. Обменные процессы внутри них продолжались, и они могли прожить так, без деления, еще год и больше.
То, что выращенные в лаборатории клетки в конце концов прекращают расти и делиться, было хорошо известно. Считалось, однако, что сами по себе клетки могут делиться бесконечно, а лишает их этой способности какая-то техническая ошибка – заражение, неправильное питание, ляпы лаборантов. В этом ученые следовали мнению Алексиса Карреля, французского хирурга, работавшего в Институте Рокфеллера и удостоенного в 1912 году Нобелевской премии за изобретение способа сшивания рассеченных кровяных сосудов. Каррель якобы продержал в колбе клетки сердца куриного эмбриона больше 20 лет, регулярно их подкармливая. Правда, после него никто не мог даже приблизиться к таким срокам, так что выдвигались самые разные объяснения, почему его культура прожила столько лет. Говорили, например, что лаборанты боялись возмездия за гибель драгоценных клеток именитого хирурга, о бессмертии которых он во всеуслышание заявил, и тихонько заменяли гибнущие клетки по ходу дела, тем самым подтверждая и укрепляя мощный научный миф!