И все же Хейфлик своими глазами видел, что клетки после известного числа делений перестают размножаться, и его взяло серьезное сомнение. Было похоже, что прекращение деления – внутренняя характеристика клеток, даже естественный процесс старения, а не результат какого-то воздействия среды. И он привлек цитогенетика Пола Мурхеда, чтобы проверить свою теорию. Вдвоем они должны были исключить возможность заражения микробами или прочие неизвестные свойства культуральной среды. Ученые могли различать мужские и женские клетки по хромосомам, так что они посадили некоторое количество женских клеток, уже прошедших 10 циклов деления, в колбу с мужскими клетками, которые прошли 40 циклов. Как и ожидал Хейфлик, они с Мурхедом обнаружили, что 20 циклов спустя только женские клетки сохраняли жизнеспособность. Более старые мужские клетки находились в стадии покоя. Все клетки содержали в одних и тех же условиях, так что среда была явно ни при чем. Хейфлик и Мурхед представили свои наблюдения Journal of Experimental Medicine – «кадиллаку журналов» для клеточных биологов, как выразился Хейфлик.
Редактор журнала, вирусолог Пейтон Раус, сам был охотник низвергать кумиров в своей области, онкологии, потому и получил Нобелевскую премию (за открытие канцерогенных вирусов, поначалу у кур). Но теория Хейфлика была для Рауса уже чересчур. «Заключение, что смерть клеток вызывается „старением на клеточном уровне“, явно поспешно, – писал он в своем довольно высокомерном отказе. – Важнейшим наблюдением в результате выращивания клеточных культур за последние 50 лет является то, что способные от природы к размножению клетки продолжают делиться бесконечно при наличии соответствующих условий in vitro». В конце концов статью Хейфлика и Мурхеда напечатал (в декабре 1961 года) более скромный журнал Experimental Cell Research (стоит заметить, что статью приняли без поправок – редкий случай в научной прессе и доказательство отличного исполнения, вопреки критике Рауса).
Скептиков хватало, и Хейфлик предложил обеспечить каждого колбами с клетками, а также предсказать, когда по его расчетам они перестанут делиться. Предсказывал он точно, и это открыло многим исследователям глаза на то, что все время было у них под носом и что они списывали на технические погрешности. Установленный Хейфликом естественный лимит жизни клеток сегодня зовется пределом Хейфлика, и это одна из самых горячих тем современной геронтологии.
Для самого Хейфлика, однако, все сложилась весьма непросто. В своей книге «Торговцы бессмертием» (Merchants of Immortality) Стивен С. Холл рассказывает об отчаянной борьбе Хейфлика за авторские права на открытие и свою самую важную клеточную линию, WI-38, с Институтом Уистара, по имени которого она названа (Wistar Institute, WI). Уходя в 1968 году из Уистара на другую работу, в Стэнфордский университет в Калифорнии, упрямый Хейфлик самовольно вынес сотни ампул «своих» клеток из лаборатории в громадной серой канистре жидкого азота. Канистра заняла почетное место на заднем сиденье машины между детьми Хейфлика – так вся семья и совершала свой долгий переезд на Запад через все Соединенные Штаты.