Коммерсант повозился у возов, вытащил из-под рогожи мешок со снедью и тоже вошел в дом.
— Хозяин-то где? Не знаю, как звать-величать тебя, хозяюшка.
— А Глафирой зовите. Не старуха еще — величать-то. Хозяин придет скоро. Подпишет бумаги на службе да и явится. — Увидев выставленную на стол инеем подернутую бутыль с самогоном и всякую закусь, вплоть до замороженного меда, лукаво усмехнулась: — Дорогими гостями Аркадию-то Степановичу будете.
Когда самовар уже весело посвистывал, а гости, приняв по стакашку первача, хрустели свежепросольной капустой, вернулся домой Аркадий Еловских, народный следователь пятого участка Билимбая. Подводы на дворе не очень удивили его: дом стоит на столбовой дороге, и постояльцы такие — не редкость. Насторожило другое: серая и вороная кобылицы, рыжий мерин. Нащупав наган в кармане, усмехнулся: «Еще не хватало, чтобы у меня за столом сидел Павел Ренке».
Приметы бандитов, взбаламутивших всю губернию, Еловских хорошо знал. Знал и масти лошадей, на которых они кочевали. «Неужели они? Да нет, быть не может. Так быстро появиться здесь, в Билимбае?»
Вошел в дом, разделся. В горнице, подрумяненные духовитым первачом, сидели гости. Курчавый приютился у окна, накинув на плечи телячью куртку. Еловских с трудом взял себя в руки: да, это был сам Павел Ренке.
— Здравствуйте, дорогие гости! Далеко ли путь держите?
— Садись, хозяин, отпробуй наше угощение. Поди, тоже прозяб.
Знакомились, пожимая друг другу руки. Лихорадочно соображая, как вывернуться из этой ситуации и сообщить в милицию, Аркадий Степанович невесело подумал: «Ого, и у «студентика» кулачок-то фунта на три потянет. Если в эти три фунта да еще три вложить — мало кто устоит». «Артист» в это время, вынув из-за голенища кинжал, резал затвердевший на морозе мед. Глафиру простодушно заметила:
— Ножичек какой страшный!
— А что? — весело отозвался усатый. — Хорошо друзей отца на печку подсаживать.
Аркадий Степанович приложил ладонь к медному боку самовара, укорчиво сказал:
— Остыл ведь, Глаша. Дай-ка я угольков подброшу.
Ухватив самовар за ручки, Еловских отнес его в кухню. Там поспешно на листке из блокнота попавшимся под руку цветным карандашом нацарапал: «Тов. Белобородов. Прибудь сам и 3 чел. милиционеров. Сейчас же, для задержания трех бандитов, которые заехали и остановились у меня на квартире. Арк. Еловских». Сунул записку сынишке, шепнул:
— Павлу Андриановичу, в милицию. Одним духом!
Из горницы донеслось бренчание струн гитары, к которой Аркадий Степанович не прикасался, пожалуй, с самой свадьбы. Настроив, запел про сиреневый купол, про изнуренную душу — песню, о которой тоже упоминалось в бумаге, разосланной начальником уголовного розыска Заразиловым.