Мама отдала и облегченно вздохнула. Я ходила тогда в начальную школу, но и сейчас отчетливо помню состояние мамы. Домой она пришла сама не своя. На вопрос тетки Марии: «Зачем поддонила мужикам деньги, когда самим ись нече?» – мама только замахала руками: «Ой, не хочу мараться о чужие деньги». Да еще высказала предположение: а вдруг к нашему огороду их кто-то сподзнатья подбросил – возьмем или нет, для проверки нас на честность?
– Не радуйся, что нашел, и не тужи, что потерял, Мария.
– Дура ты, Лиза! У них-то, поди, денег и без твоих куры не клюют. Деньги-то к деньгам льнут. А вот ты, гляди, скоро опять будешь людям задарма вязать ночами.
Даже в нашей неприметной жизни всякое случалось. Мы шли к дому учительницы. Над нами наперегонки залетали в поднебесье неугомонные ласточки и терялись из вида. В небе, «как растрепанные кудри», лежали курчавые облака. У самого дома нас встретил скворец, он высунул свою головку из круглого окошечка скворечника, прибитого на высоком вертикальном шесте к воротам. Целых две недели каждый вечер, как только я входила во двор Нины Артемьевны, мне навстречу шла мама из конюшни с подойником и приговаривала:
– Вовремя ты прикатила, Татьяна! Только корову подоила. Сейчас поедим хлебца, досыта попьем молока и посидим на крылечке.
Мы садились на чистое высокое крыльцо после вечерней трапезы и наблюдали закат. Мама смотрела на меня с нежностью.
– Ну вот, слава Богу, наелись и спать крепко будем. В человеке хлеб спит, Таня.
– Как ты всегда смешно говоришь, мама. Я такого в книгах не читала.
– Никакого смеху нет, как в жизни есть, так и говорю. Хоть зачитайся-читай, а все, что в жизни происходит, не пропишешь…
Помню, я жаловалась маме, что у меня время тянется медленно и очень хочется в школу.
– У тебя время тянется, а у меня летит. Я годы, как с дерева листочки, срываю. Мне ведь каждый день, вон как тому скворцу, приходится пропитание добывать.
Последние лучи заката освещали крыши домов, этот уютный чужой дворик с густой полянкой, скрипучим колодцем и поленницей дров под навесом. Было так хорошо, что хотелось лететь. Надо жить в окружении того, без чего душа не может: без восходов, закатов, без лесных звуков, без ритма набегающей волны, без любимых уголков природы, без лиц любимых людей. В любой жизни, даже самой убогой, есть что ценить, что беречь, что любить и ненавидеть, над чем смеяться и плакать. Ощущение полноты жизни зависит еще и от нас самих.
В день возвращения Нина Артемьевна подарила мне к школе белую штапельную блузку, а мама, смеясь, вспомнила, что не все коту масленица, будет и Великий пост, пора и нам во флигелек возвращаться. Мы были довольны подарком.