Ох, любила бы его,
Любила бы до крайности,
Как бы он не рассказал
Товарищу все тайности…
Уля следом поставила другую пластинку. Она тоже была заезженная, шипела, местами голос прерывался, и все же пробивалась шуточная песенка:
От повторяющихся звуков не хватало только одуреть. Три пластинки пели целый день, уроки делать не было никакой возможности. Я вынуждена была уйти за угол дома. Там нашла три кирпича и караван дров, положила на них старую доску и на ней начала решать задачи по алгебре. Надо было готовиться к экзаменам за семилетку. (Мы сдавали экзамены ежегодно с четвертого класса.)
Вечером вернулась мама с пастушения. Следом за мамой в дверях показалась тетка Мария и огорошила нас прямо с порога:
– Выметайся из избы, Лиза! Сейчас я буду спать на печи за занавеской. Вам здесь места нету! Если не уйдешь – вымахну и тебя, и козу на широкую улицу.
Мы восприняли это известие спокойно, так как интуитивно были готовы к такому повороту событий. Я и мама сидели на завалинке и перебирали все избы в селе, где бы могли нас приютить. Мы меньше всего сейчас хотели острых ощущений.
– Что поделаешь, Таня? Жалко, что не дали тебе экзамены сдать.
Рано или поздно все равно пришлось бы расходиться с Марией, у каждого своя дорога, и всяк своего счастья кузнец.
– Мне Марию жалко, пропадет она без нас. Вся работа у молодых будет только из чашки ложкой. Обсядут Марию с двух сторон, разве ей одной их обработать? Ее бы саму кто-нибудь кормил. Будет она на них пахать, пока не падет. Упекут ее на вечный покой, чтоб мне провалиться на этом месте, вот увидишь – упекут.
Меня всегда поражала сердобольность мамы. Вот и сейчас, ее выгнали, можно сказать, из родного гнезда, а она, вместо того чтобы лить слезы, сидит и тетку Марию жалеет.
Я не успокаивала маму. Пусть выговаривается. Ее, пожалуй, внимательно слушала только дочь. Ей обидно и больно за все прожитые годы. Ничего не получилось из того, что задумала. Счастья нет, а на чужое не сядешь. Гнет ее, как колосок в поле.
Мы еще долго сидели на завалине и разговаривали с мамой, чувствуя, что навсегда расстаемся с теткой Марией и Яшкой. Было ощущение, что закончился первый этап моей жизни под названием «счастливое детство».
После долгих поисков выбор пал на дом Перевозкиных. Жили они на нашей улице, их большой дом был поставлен Иваном после возвращения с войны для многочисленной семьи, но дети выросли и не захотели работать в колхозе, а уехали «на производство», как тогда делала вся молодежь. После получения паспортов был массовый побег из колхозов, ибо заботы о людях в колхозе не было. Люди бежали от настоящего рабства, да такого, какого не знали и не могли предположить их предки.