Из толпы вылезали растрепанные, потные, нервные, а то и одичавшие люди. Крестились женщины, плакали дети. Я ждала, когда заполнится мой автобус и, если хватало места, заходила последней, но случалось, что отставший пассажир меня с силой толкал в спину:
– Подвиньтесь там, сдайтесь, места хватит. Нам тоже ехать надо.
На неровной дороге автобус запрокидывало так, что мы все были на волосок от гибели. В гору он поднимался кое-как, а мы боялись, что его понесет обратно, тут шофер предлагал части пассажиров выйти, чтоб облегчить его, но никто не хотел этого делать из боязни, что обратно не залезет. Мы не ехали, а шли по лезвию бритвы. Каждая такая поездка казалась последней. Не менее опасно было ехать с горы. Нас проваливало куда-то разом, мы охали, задыхались от нехватки воздуха и радовались: хорошо, что хоть везет. И тогда и сейчас не могу понять, кто нас так ненавидел и за что, почему надо было в течение многих лет унижать и толкать под колеса всех – от детей до стариков, подвергая смертельной опасности.
Нередко я ходила по грязи пешком, это обстоятельство научило меня никогда не обременять себя вещами. Как известно, кто довольствуется малым, тот живет без забот.
Наконец я была дома, довольная тем, что приехала. Вечером пришла мама с работы, но, к моему удивлению, я не увидела на ее лице привычной радости. Она села на сундук и зарыдала, а после открыла «свои прискорбия». Оказалось, что старухи на завалинке напугали ее тем, что «ее Таня в шайку попала, не учится, а промышляет воровством».
– Я думала, что отпустила родное дитя на доброе дело, а ежели дело вышло неладное, то участь моя горькая. – И мама снова заплакала.
Я не знала, с чего начать: или смеяться или рассуждать.
Наконец я утешила и успокоила свою наивную и легковерную маму.
‹…›
2-й курс попал под эксперимент: решено было обучать в институте не пять, а четыре года, но по узкой специализации – либо физик, либо математик. После раздумий мой выбор пал на физику.
Деревенский житель познает природу трудом и любовью, а теперь стало интересно узнать, что скажет о ней разум и наука? В 60-е годы физика стала чуть ли не главным повальным увлечением учащейся молодежи.
Ни разу не пожалела я о своем выборе, отслужив учителем физики 41 год, из них 35 лет в одной школе. Оглядываясь назад, могу сказать, что надо обладать волей, железными нервами, чтобы простоять у одной доски 35 лет, продолжая любить свою работу. Я была обрадована, когда меня зачислили в группу физиков, где нас, девчонок, была третья часть.
Первый год обучения в институте показал, что жить на одну стипендию подобно смерти, потому я, как и многие другие такие же бедолаги, стала подрабатывать. Нам подсказали, что надо ездить за город на элеватор, где перерабатывают хлеб, привезенный с полей, и стараться попасть на сушилку зерна.