И вот я несу новый плащ, за который заплатила всю летнюю стипендию. Помню, что сначала мама прослезилась от радости, потом стала его гладить, ходить по избе с легким шуршанием, смущаясь и улыбаясь, и наконец села на сундук и отрезала:
– Носить его не стану, а положу в сундук и буду хранить для тебя. Уж шибко он богатый, не для меня. Я ведь не учительница, а техничка. Мне носить его, Таня, стыдно. Чё скажут про меня в Ленской? Поди, осудят.
Все лето я приучала маму носить плащ, носила она его долго и с удовольствием, называла его на свой манер «плачь». Это было символично.
В летние каникулы я снова работала в детском саду. Как-то вечером мы все были в сборе. Мама села за прялку. Ее попросили спрясть шерсть, она была человеком безотказным. Нередко ей обещали много за работу, но либо платили мало, либо совсем ничего, а она всякий раз верила и соглашалась.
Ее маленькие ловкие руки тянули ровную длинную нить. Тетушка смотрела в створку и вдруг, всплеснув руками, выпалила:
– Ой, батюшки-свет, к нам Марфа Никифоровна идет! Какими судьбами ее несет?
Есть события, случаи, факты из жизни, которые так врезались в мою память, как будто были вчера, видно, прошлое время от времени догоняет нас. Мама, не отрываясь от своего занятия, сказала:
– Чё-то ты не с пути заговорила, Кока.
– Скорее Земля с орбиты сойдет, чем баба Марфа к нам зайдет, – отозвалась я.
– А вы поглядите-ка в окно!
В худой, как доска, темно-серой старухе я узнала свою родную бабушку. Она шла медленно, покачиваясь, но уверенно: спину держала прямо, ногами не шаркала.
Тут мама привстала с сундука и увидела бабу Марфу. Веретено выпало из ее рук.
– Видно, смерть свою чует, Таня! Грехи идет перед тобой замаливать.
Вскоре ворота отворились, и бабушка уверенно шагнула в ограду. Мама успела только дать совет, что первой мне не следует заговаривать с ней. Она сама от нас отшатнулась, вот пусть теперь и оправдывается.
Тут двери широко открылись, и бабушка спросила:
– Можно к вам?
Тетка Крестина ответила со своей кровати:
– Милости просим, Марфа Никифоровна. Ты у нас нечастая гостья. Проходи вперед, – и показала ей рукой в передний угол.
Бабушка прошла и села у стола напротив меня. Я подняла на нее глаза, и мне показалось, что так же сурово на нее с иконы посмотрел Николай Чудотворец. Все напряженно молчали. Тут «закеркала» от своей астмы тетка Крестина. Бабушка оживилась и сказала, что астма ее тоже душит. Снова наступила пауза. Мама пряла, как ни в чем не бывало. Вдруг у всех на виду бабушка полезла рукой в свою изношенную фуфайку и вынула пачку денег да домотканое полотенце, все это положила на стол прямо передо мной.