Часто, лежа на палатцах, длинными зимними вечерами мама старалась вселить в меня надежду:
– Таня, а ведь говорят, что есть жаркие страны, где не бывает морозов, растут сладкие яблоки и груши над головой, а люди живут, как в раю. Вот учись, а как вырастешь большая, уедем с тобой туда.
Прижавшись друг к другу и ежась от холода, мечтали мы с мамой о том, чего нет. Зато насмотрелись вволю снежных узоров на промерзших окнах, блеска снегов, поземки на зимней дороге, белоснежного убора деревьев. От лунного света снег искрился и горел прямо на наших глазах. Ночью луна светила фонарем из-за тына. Маленький, колючий снежный бус витал в воздухе, образуя радужные венцы вокруг луны. Уральские длинные зимы со снегопадами, ветром, морозами наводят мучительную тоску по весне.
Весной первым делом мама расстаралась и нашла где-то старые обломанные кирпичи, мы заложили и заштукатурили одно ненужное окно. Заткнули паклей все дыры, утеплили окна, но двойных рам так и не дождались. Сделали вокруг флигелька завалины… Когда перед посадкой раскопали яму с картошкой, она, оказалось, вся промерзла. Все последующие годы, а мы жили там с 1954 по 1957 год, картофель хранили в конюшне. Конюшня была большая, с очень высоким потолком, от этого холодная. Картошку, нашу спасительницу, укрывали всем, чем могли. К нашему негодованию, в конюшне отсутствовало окошечко, его выпиливали сами. Одним словом, со слезами, усердием, трудами, обживали, как могли, новое место. Соседи были хорошие. Дед Федор летом угощал рыбешкой. Анна Павловна, моя учительница, жила рядом. Оказалось, что она смертельно боялась грозы и всякий раз перед грозой зазывала нас с мамой, чтобы вместе с ней и ее тремя детьми прятаться в подполье. Зазывала она пряниками. Мне места в подполье не хватало. Я радовалась, что снова увижу грозу во всей ее красоте и мощи. После грозы я вызывала затворников из темноты подполья.
По другую сторону от флигелька стоял самый большой и красивый дом в деревне. Перед ним росли гордые тополя. В нем жил председатель райисполкома. Не в насмешку ли обитателям флигелька поставили этот дом-великан? Наши два дома были далеко не родня, хоть и стояли рядом. Помню, под вечер я садилась у окна и поджидала жену районного начальника с работы. Она проходила мимо в голубом шелковом пыльнике, в туфлях-лодочках на высоких каблуках, на одной руке блестели маленькие часики, в другой она несла маленькую сумочку, которую называли непонятным для нас словом «ридикюль». Лицо ее было красиво. Я замирала. Шелк пыльника шуршал, туфельки слегка поскрипывали. Она улыбалась, словно дразнила всех. Именно тогда я задумалась и спросила себя: почему на мою маму смотреть страшно, чем она хуже этой крали? Я сказала об этом маме.