Мы выходили на дорогу, с двух сторон обнимали нас молодые березки. Хорошо, что подружки не оставили в беде. Дома мама выслушала меня и поучила:
– Вот знай да казнись. Но не кручинься, послушай, какую побывалыцинку я тебе скажу.
Моя подружка из деревни Березовая, Маринка, заблудилась в большом болоте, куда по клюкву лонись осенью ходила. Это болото тянется несколько десятков километров, так ей там спать пришлось не одну ночь, а куда денешься? Голод – не тетка, погонит хоть куда. Маринка клюкву на продажу брала. К третьей ночи она так обессилела, что легла спать между кочками, а ночью, не поверишь, Таня, ее медведь перешагнул, так она, родимая, чуть языка не лишилась. Хорошо, что медведь сытый был, ее и не тронул. Из болота вышла она на четвертый день, потом в больнице долго лежала. Слава Богу, откачали. Я знаю: там не лес – урман[20]. Сосны в небо упираются, кедры стоят, как богатыри. Посмотришь – голова кругом идет…
Я уже давно заметила, что мама иногда меня подпугивала, чтоб уберечь впрок, поэтому ей приходилось сочинять для меня всякие небылицы.
– Это правда было про медведя? Побожись, мама.
– Ей-богу, правда. Маринка лес знает, как мы с тобой поскотину.
Сейчас я открою вам, дорогой читатель, мою сердечную тайну. Я страдаю болезнью, которую не вылечит ни одно мировое светило. Она называется «малая родина». Лечу я ее просто: часто бываю там. В один из приездов я изъявила желание сходить в болотце у села за голубикой, но меня остановили:
– Ягод в нем мало, не то что в годы твоего детства. Еще от мелиорации не отдохнуло, а тут опять напасть – новые русские. «Хозяева жизни» мох стали драть с корнем для своих деревянных особняков да увозить его из деревни.
Жить стали не так, как нас учили: «Раньше думай о Родине, а потом – о себе». Сейчас все о себе, а там хоть трава не расти. Теперь от комаров житья нет.
Мы решили с мужем пройтись по всему селу. Моя деревня погибала, хоть не живи на этом свете от увиденного: то там, то тут кособенились почерневшие от времени развалюхи. То были крепкие когда-то дома. Сердце мое заныло, вздрогнуло.
Как быстро промчалось время! Куда оно спешит? Как назло, холодный ветер и косой дождь, не переставая, хлестали. Они отрывали с треском еще уцелевшие кое-где ставни домишек. Это был звук ушедшего века.
В этот приезд деревня была захолустной, убогой. У людей скудный достаток, но, слава Богу, не видно еще душевного ожесточения, может, притерпелись уже к экспериментам над собой. Не один десяток деревень в округе погиб от них, сгинули с лица земли Комары, Петухи, Пузыри, Лебедево, Мишина, Марьина, Моторина, Жук, Березовая… Пусто кругом. Как говорят теперь в нашей деревне, идет векопереставление.