– Обещаю, – легко согласилась она.
И незачем с ним теперь говорить о Тине. Живете вы, голубчики, по соседству и, если до сих пор не обращали друг на друга внимания, поскольку оба витаете в облаках, то теперь, встретившись, никуда не денетесь – вступите в разговор. Случай вас сведет, а остальное сделает эгохимия.
– Давайте просто поговорим, не о психологии, – предложил Антон Маркович. – Ужасно соскучился по нормальному общению. Даже забыл, что оно – нормальное. Знаете, – улыбнулся, – я про себя придумал вам прозвище.
– Надеюсь, не Квазимода?
– Нет. Пифия. Потому что вы похожи на жрицу-прорицательницу и потому что ваша фамилия Епифьева. Я вот о чем думал на этой замечательной выставке. Невеликое вроде бы событие – в музее выставили живопись. Но я прочитал, что скоро будет неделя французского кино, потом неделя итальянского кино. Кремль открыли для посещения. Кремль! Где работал Сталин! Самое главное, конечно, что из лагерей и тюрем возвращаются люди. Клетка открывается, понимаете? Я почему не люблю советскую власть… Видите, сказал такое и даже не оглянулся на дверь. Тоже знамение эпохи… Потому что суть коммунизма в том, чтобы загнать живых людей в клетку некоей теоретической конструкции, калечащей судьбы. Каждый отдельный человек, если это не Вождь, ничего не значит. Я видел, как постепенно сужается клетка, как сжимаются зазоры между железными прутьями, так что внешний мир уже не виден и нечем дышать. И вот – движение в обратную сторону. Нечто подобное происходило после кошмара Гражданской войны, в двадцатые. Сейчас, конечно, всё скучнее, приторможенней, но лучше, намного лучше. Потому что тогда пруд постепенно замерзал, полынья становилась всё уже, а сейчас наоборот. Каждый месяц чуть-чуть теплее, и лед тает.
– Основное, что происходит – реабилитация приватного мира, – сказала внимательно слушавшая Мария Кондратьевна. – В мире надчеловеческом, где все идут строем и в ногу, моей эгохимии делать нечего.
– Да, да! – подхватил Клобуков. – Я часто об этом думаю, только по-другому называю. Приватность, человеческие отношения, любовь, дружба – это Малый Мир. А пространство, в котором властвует политика, идеология, общественная или государственная целесообразность – это Большой Мир. Чем в худшем загоне Малый Мир, тем тяжелее жизнь.
– Категорически не согласна с вашими терминами, они переворачивают всё с ног на голову. Частный, индивидуальный мир больше общественного. Общество всего лишь продукт соединения и взаимодействия миллионов «я» – соединения конструктивного или деструктивного, в зависимости от того, счастливы или несчастны все эти «я». Хорошей страны никогда не получится, если ее населяют растерянные, не понимающие самих себя, бессмысленно живущие люди…