— Извините, что оторвать пришлось от школьных занятий! — вставил Трошин, и они втроем посмеялись — он за письменным столом, двое друзей — на скамейке у стены.
— Как у вас дела? — спросил Исак.
— Расскажите мне подробней об отце Нормата, что-то мне припоминается, будто слышал я об этом удалом коннике во время осиповского восстания…
— Как же!
— Конечно!
И «аксакал» начал рассказывать. Когда генерал Осипов поднял восстание в Ташкенте, он расстрелял четырнадцать комиссаров, руководителей революционного правительства. Кровавые были дни… Девятнадцатый год… Разве можно это забыть? Сто лет пройдет — не забудешь. Красные отряды подавили восстание, как известно, а генерал Осипов с ближайшими офицерами сбежал. Куда? В Ходжикент, в этот самый кишлак. И кто их принял, как самых дорогих гостей? Нарходжабай! Он потом отговаривался, что кормил и поил белую банду под угрозой оружия, выставлял им от страха на столы все, что было, но… у Нарходжабая слово недорого стоит!
Они, ходжикентские бедняки, тоже не сидели сложа руки. Сходились тайком и гадали-думали, как сообщить красным, что осиповцы прячутся у них? Ближе всего были части, которые добивали басмачей в горах. К ним и решили послать гонца. Не один снежный перевал должен был одолеть джигит, не по одной тропе над небесной пропастью пробраться вместе с конем. И выбрали для этого Халмата, которого ходжикентцы, да и не только они, звали Чавандозом, Всадником. И в праздники, на козлодраниях, и в будни, он был, что называется, в седле. Он ведь и выхаживал лошадей, и объезжал их, и состязался на них с другими джигитами. Решили доверить такое Халмату Чавандозу. И не обманулись.
Ждали… Думали, что сорвался в бездонное ущелье Халмат. Что не вернется… Но он привел красных бойцов.
— Я был в этом отряде, — сказал Трошин.
— Вон как!
— И Аскарали.
— Знаю.
— Да, этой дорогой я вернулся в родной кишлак, — вспомнил и Батыров. — Начали мы преследовать осиповцев, кинувшихся в Бричмуллу… Натерпелись тогда в снегу, в горах!
— Значит, это и был Халмат Чавандоз? — спросил Трошин. — Я успел его увидеть до своего ранения, он храбр. А его сын…
— Они с сыном не общаются!
— Это всем известно!
— Сын — байский холоп!
— Нарходжа его выдрессировал и выучил. Маленьким мальчиком отдал Нормата Салахитдину-ишану — грамоте обучаться, — сказал Исак.
— Зачем?
— Себе готовил будущего приказчика. Салахитдин-ишан, тот самый, что и сейчас под чинарой сидит, четками играет, всему научил его. Все финансовые расчеты у бая Нормат вел.
— Понятно. Нормат… Сам выучился, а зачем других учить? Это ему невыгодно.