Не умея откладывать своих решений в долгий ящик, он где плечом, где локтем проложил себе путь к глыбе, на которой восседал ишан, одним прыжком взлетел на нее, оказавшись рядом с божьим наместником на земле, и… заиграл на дутаре. Люди остановились — не все сразу, конечно, но все больше людей перестало топтаться и начало поворачивать к нему головы, кто с недоумением, кто с любопытством. Обычный извечный церемониал пятничного преклонения перед ишаном был нарушен. А Масуд запел. Он запел не хвалу аллаху, нет, он запел уже ставшую знаменитой и любимой в народе песню Хамзы о Советах. Она звучала здесь чужеродно, конечно, но тем более поразительно и неожиданно. А пел Масуд красиво. Голос его звучал сильно и мелодично, многие спешили на песню издалека.
Не унывай, сбылась мечта,
Советы пробудили нас,
Кровь не напрасно пролита,
Свободным стал рабочий класс.
Да здравствует Советов власть,
Советы нас вперед ведут!
Мечта сбылась, мечта сбылась,
Пусть в мире торжествует труд!
Вставай, забитый человек,
Теперь нельзя лениться нам,
Долой старье, долой навек
Чалмы, чадры и прочий хлам!
Такие слова, казалось, никогда не зазвучат с этой каменной трибуны! Никто ничего не понимал… Нет, кое-кто понял и улыбался, почесывая головы под тюбетейками. Дервиши застыли с искаженными лицами, блестящими бисеринками пота. Ишан, однако, безмолвствовал, и никто из них не знал, что делать, как себя вести.
И свет зажжен, и сброшен гнет,
Все то, что ждал, ты получил.
А кто не с нами, пусть идет,
Пусть держится за прах могил.
Да здравствует Советов власть,
Советы нас вперед ведут!
Мечта сбылась, мечта сбылась,
Пусть в мире торжествует труд!
Ишан начал подниматься, и дервиши сразу же завыли, загалдели. Они были все неистовей, но песня уже была спета. Ишан поднялся и приостановился, ожидая, что дервиши и народ сейчас сметут, скинут с его «тропа» неверного. Толпа, однако, шумела по-разному. Дервиши выли и буянили громогласно, а дальше, по краям толпы, распространялся слух, будто приехал певец, чтобы выступить в пятницу, и, судя по голосу, это знаменитый певец, может быть сам Мухитдин-коры. «Он, он! Неужели не узнаете?»… «Его не спутаешь!» Тот, кто никогда не слышал знаменитого певца, спешил протолкаться к камню.
Это только казалось так, будто вся толпа неистово бесновалась и приплясывала, а между тем многие сидели на обочинах дороги, разговаривая о своем, озабоченные своими делами. Теперь они вскакивали и подходили поближе.
Исак-аксакал и Батыров пили чай с друзьями из других кишлаков в чайхане, открытой ради пятницы мельником Кабулом. Чайханщиком подрядился поработать рябоватый картежный заводила, другие картежники ему помогали в роли подручных. «Ну что ж, — смеялись Исак-аксакал и Батыров, — пускай поработают балбесы, побегают взад-вперед, узнают, почем копейка…» Сейчас услышав песню Масуда, Исак-аксакал быстро сказал Батырову: