— Листок, — она подошла ближе и протянула руку.
Дрожащими руками капитан раскрыл папку и боязливо подвинул листок к краю стола. Лугарина взяла письмо, аккуратно свернула, положила в карман жакета.
— Кто-нибудь еще в курсе? — спросила она ровным голосом.
— Разумеется, нет. Остальные являются «слепыми» исполнителями. Я единственный Оперативник уральского региона по программе «Блокада», — по-военному четко и быстро ответил Савельев. Его лицо порозовело, взгляд стал оценивающе-осмысленным. Он продолжил:
— Кабинет защищен от прослушки, телефон с дешифратором. Все по регламенту. Вам нужна какая-то помощь?
— Быстро носилки. И машину к подъезду.
Савельев взял трубку телефона и отдал распоряжения.
— Да, кстати, никаких донесений в Центр, — добавила Лугарина.
— Но, по инструкции я должен…, - растерянно произнес капитан.
— Ничего вы не должны, — усмехнулась Анастасия Александровна, подняла правую руку, ритмично качнула ладонью из стороны в сторону, пристально глядя на Савельева. Тот заворожено смотрел ей в глаза.
— Вы вчера вечером сидели в ресторане, много выпили, — монотонным голосом произнесла она, — Вы не были сегодня на работе. После того, как мы покинем этот кабинет, вы больше не вспомните ничего об этом журналисте и обо мне. Вы проснетесь через пять минут. Сядьте на стул и кивайте головой, когда я буду прощаться с вами.
Савельев неловко сел, глядя в трансе прямо перед собой. В дверь негромко постучали. Лугарина подошла к двери, распахнула ее и жестом пригласила двух человек с носилками, указала на лежавшее тело:
— Аккуратно берите его и несите на заднее сиденье машины, — сказала она, указав вошедшим на лежащего пластом Владимирова, — Спасибо, капитан, и прощайте.
Громилы в одинаковых костюмах недоуменно уставились на Савельева. Тот, как китайский болванчик, кивал головой.
Через три минуты черная «Волга» отъехала от серого квадратного здания на улице Ленина. На заднем сиденье машины Анастасия Александровна поддерживала безжизненное тело Евгения. Его голова лежала на ее коленях. Лугарина сильно сжала ему виски своими горячими ладонями, наклонилась и негромко сказала:
— Женя, просыпайтесь. Уже двенадцать часов. Мы приехали, нам надо идти домой. Открывай глаза, милый…
Владимиров глубоко вздохнул, заворочался, открыл глаза…
— Здравствуй, Николай. Ты можешь сейчас подъехать ко мне? Разговор есть, — сказал Путин бодрым голосом, — Как у меня в приемной? Сам хотел…. Ну, вот и хорошо, заходи.
В дверях кабинета появился Патрушев, деликатно остановился на почтительном расстоянии. Широко улыбаясь, Президент энергично шел к нему. Крепко пожал руку, другой рукой коснулся его плеча.