Я попросила у Мартышки телефон, набрала по памяти номер, который уже сам собой запомнился мне за последние два дня. Почти сразу трубку сняла девушка с таким тусклым механическим голосом, что я не сразу нашлась, что сказать.
— Здравствуйте… Простите что беспокою, я звоню, чтобы узнать о здоровье Светланы. Ей уже лучше?
— Мама умерла, — ровно ответила девушка. — Три часа назад, в больнице.
— Умерла? — воскликнула я потрясенно. — Неужели… Мне очень жаль, правда.
Как ужасно: вроде бы ты жив-здоров, цветешь, занимаешься любимым делом, ты любим и популярен… как вдруг — хлоп! И тебя уже нет на этом свете. В голове не укладывается…
И хотя я ничего больше не спрашивала, девушка заученным механическим голоском, навевающим ассоциации с роботами, рассказала, что у Светланы пропал сын, она слегла, у нее всегда было больное сердце… А потом его нашли — на трассе между Москвой и Питером, застреленным. Наверное, подсадил случайных попутчиков, а те польстились на машину… Когда об этом стало известно, Светлане стало плохо, и в реанимации она умерла.
Она так заученно рассказывала, что было ясно: эту историю ей пришлось повторить разным родственникам и друзьям уже не один, и даже не два раза… А потом до меня дошло, о чем она говорит, и я медленно, как во сне нажала на кнопку завершения разговора.
Кажется, вид у меня был такой, словно я увидела на своей кухне, солнечной и привычной до последней крошки, привидение в белом балахоне, бряцающее цепями. Вся компания таращилась на меня в немом удивлении, а я судорожно потыкала кнопки мобильника, вызывая из памяти последний набранный номер. Вот он: первые цифры — 229… А ведь Разумовская, помнится, говорила, что живет на соседней со мной улице, но номер АТС в Бирюлево — 384.
Что же получается? Разумовская обманула меня насчет того, где живет? Ведь я подсадила ее у билетной кассы, и она сама сказала, что едет на Лебедянскую, это совсем рядом с моим домом.
У билетной кассы? В трех шагах от того места, где я увидела избитого Егора?
— Егор! — закричала я. — Скажи, какой у тебя номер телефона?
— Мобильный? — почему-то перепугался он.
— Нет, домашний. Ты ведь в центре живешь?
— Да, в Большом Патриаршем переулке, — растерянно ответил Егор. — Номер — двести двадцать девять…
— Спасибо, этого достаточно, — оборвала я его. Все совпадало. Первые цифры номера говорят о том, в каком районе живет абонент. Егор жил в том же самом переулке, что и Девяткин: этот адрес, добытый мне программистом Витькой, я помнила наизусть.
А у Разумовской на днях сына убили, вот так.
И это означает, что она и есть тот писатель, чей мозг придумал и раскрутил этот сюжет. Все по законам детективного жанра — преступник тот, на кого с самого начала не падало никаких подозрений… А я не верила…