Квартира еще немного пошумела и поволновалась, обсуждая событие, потом жильцы успокоились и разошлись по своим комнатам. Всем было жаль Кактуса — человека одинокого и теперь уже пенсионера. Правда, они частенько обижались на Кактуса за его придирчивость, вспыльчивый нрав и пристрастие к поучениям. Особое внимание Кактус обращал на детей, и дети любили Кактуса. Его холостяцкая комната, запретная для взрослых, всегда была открыта для малышей.
— Ну, что у тебя с математикой? — спрашивал Николай Сергеевич Петьку — сына Марин Степановны, той, чей велосипед поставлен был на дороге.
— А ну ее! — Петька махнул рукой около уха (это был любимый Петькин жест). — Пару схватил. Вышел я решать пятьсот четвертую, ну, решил. С ответом сошлось. А она посмотрела и говорит: «Подогнал под ответ. Такого решения быть не может». Как это не может, если все сошлось!
— А ну-ка, дай-ка задачник, — Кактус долго изучал условие задачи, грызя карандаш. — Без сомнения, это сложные проценты.
— Сложные, — поддакивал Петька, трогая разложенные на столе марки.
— Ну-с, — Кактус бросил карандаш на раскрытую тетрадь, — разберем эту задачу. — Он обстоятельно и неожиданно терпеливо объяснил Петьке решение и попросил его повторить.
— А эти нам задали на завтра. — Петька заискивающе подвинул задачник. Кактус внимательно прочел и закрыл учебник.
— Не получится, — упавшим голосом сказал Петька и отвернулся к окну.
— Обязательно получится. Когда сделаешь, покажи. — Кактус снял очки и смотрел, как Петька собирает книги.
— И еще у меня немецкий… На «футурум» упражнение дали…
. — Это ты с матерью разберешь.
— Нету ее, — Петька щелкнул замком портфеля. — На тренировки подалась. Скоро у них первенство…
— Ладно, — Кактус махнул рукой, — приноси и немецкий. Разберемся как-нибудь.
Потом он пошел на кухню, сварил суп из горохового концентрата и кашу. Садясь обедать, он снял скатерть, поставил на стол бутылку минеральной воды, солонку, прибор, Кончив с обедом, Николай Сергеевич сунул тарелки в раковину и открыл кран с горячей водой. Посуда «мылась» сама Он стоял и смотрел. Потом вынул тарелки и поставил на полку — сушиться. Двери в комнатах не запирались — люди жили вместе не один год и знали друг друга. Проходя по коридору, Николай Сергеевич услышал за дверью Федоровых жалобное мяуканье. Он заглянул. На пороге сидел серый котенок и с надеждой смотрел на человека. Николай Сергеевич вернулся на кухню, налил в блюдечко молока. Подождав, пока котенок наестся, он водворил его на место. На столе оставил записку: «Я брал ваше молоко. Если заводите животное, следует помнить, что его надо кормить».