— И не исключено, что именно встреча с Семеновым повлияла на политический курс Тезека, — добавил Голубев. — Не ему ли в прежние времена богдыхан пожаловал мандаринскую шапку с красным шариком?
— Ему, ему, — ответил Валиханов. — Он мне хвастался шапкой. А вот в очерке Ковалевского о встрече с Н. Н. у героя какие-то были счеты с Тезеком. Этого Тезек никогда не рассказывал.
— Романтические сказки почтенного Егора Петровича! — заметил Голубев.
— А что, если в самом деле отыщется след загадочного Н. Н.? — Валиханов поворотился к Обуху. — Василий, неужто до сих пор не слышно ничего нового о приключениях Алеко среди казахских племен?
— Ничего. — Обух пожал плечами. — Единственный романтический русский среди казахов Чубар-мулла, которого вы все знаете. Он по-прежнему увлечен археологией.
— Умен как бес этот Рябой мулла [25]. Когда-то — по степным слухам! — я представлял себе его бежавшим из Сибири декабристом. Но при встрече разглядел, что скопления рябин на его лице расположены не природой, а рукой человека. Это, несомненно, следы искусно вытравленных в Ташкенте каторжных клейм. Сибирские каторжники имеют обыкновение стремиться в Ташкент, и тамошние знахари навострились в вытравливании букв русской азбуки...
— С каторги побежишь, — вставил Потанин, — на радостях проскочишь и за Ташкент...
— Однако же, — продолжал Валиханов, — не вернуться ли нам к успехам Тезека. Ты не слыхал, Василий, выдал ли он замуж меньшую из сестер?
— Малышку Айсары? — Обух ее, оказывается, знал. — Я слыхал, что сватали Айсары, но уехали ни с чем. Говорят, ей не понравился жених.
— Привередливость красавицы? — поинтересовался Голубев.
— Нет, малышка Айсары очень некрасива. Но с лица не воду пить — тут степняки согласны с русской поговоркой. Особенно когда речь идет о возможности породниться с Тезеком.
— Стоит женщине показать, что она умна, как все сразу обратят внимание, что она некрасива! — вспылил Чокан. — Будь она глупа — ее нашли бы полнолицей как луна и еще бы приискали кучу достоинств в степном вкусе!
Он и сам не знал, зачем стал спрашивать Обуха, не вышла ли замуж та странная девочка, что встретилась ему неподалеку от перевала Алтын-Эмель. Значит, она заставила брата отказать жениху. Не так-то просто уломать Тезека, а она сумела. Чай влюблена в какого-нибудь джигита в остроносых сапогах из красной кожи, расшитых желтыми узорами? Не явиться ли туда соперником красноногому сопляку?
Ни в чем он не бывал так несправедлив, как в насмешках беспощадных над самим собой.
Стоит только вспомнить собственную первую поездку на Или. Он подъезжал на тарантасе к местам заветным, где родилась легенда о любви прекрасной Бояны к золотоволосому Козу-Корпеч. Он ждал нетерпеливо встречи с памятником, какого нигде больше нет на свете — памятником двум любящим. За один только этот памятник казахи имеют право на всемирную славу поэтического народа... Вот о чем он думал, подъезжая к Аягузу! А в дневнике записал, как ему хотелось быть у могилы утром к восходу солнца. В такой поэтический час славно бы на могиле напиться чаю: приятно в дороге пить чай и особенно на развалинах, на древних могилах.