— Ты чего, капитан? — обиженно посмотрел на меня цыган.
— Пусть закипит, — сурово отозвался я, стягивая сапоги.
Поняв, что без сапог жизнь прекрасна и удивительна, позволил себе прилечь. Не стал объяснять, что нет у меня доверия к ручейкам, текущим в странных лесах, как нет и доверия к сырой воде вообще. Лучше перетерпеть лишние десять минут, чем страдать. Помнится, сослуживец всего — то один разок сунул руку в ручей, облизал пальцы и долго умирал от холеры… Цыган закряхтел, но спорить не стал, а спускаться в овраг самому ему было лень.
Зарко уставился на котелок, буравя его глазами, словно от этого вода закипит быстрее. Чтобы отвлечь конокрада от бесполезного занятия, наморщил лоб и выдал еще одну запомнившуюся мне фразу:
— Джидэ аваса, на мэраса и шукир сарэ задживаса!
Цыган, несмотря на усталость, захрюкал от смеха.
— Капитан, я же тебя просил — не говори по — цыгански! Устал я ржать, день выпал тяжелый. Хочешь, я по — вашему изображу, как ты говоришь?
— И как? — полюбопытствовал я.
— Жьиви будьем, нэ пимрем, халасо всье зажьивьем! — старательно выговорил цыган, старательно коверкая слова.
— Врешь, не могу я так говорить, — лениво сказал я, подавив зевок. А может, не врет и мне еще предстоит поработать над произношением. Хотя, зачем мне это надо?
— Спросить хотел, ты откуда по — цыгански знаешь? — поинтересовался Зарко. — Пусть даже коверкаешь, но все равно. Первый раз вижу, чтобы рыцарь слова наши знал и обычаи.
— А я еще и петь умею, — похвастался я. — Хочешь?
— Нет, рома, не надо, — шутливо заткнул уши цыган. — Тогда уж лучше меня утопи, меньше мучиться.
Встречи и поиски
(продолжение)
Если к цыгану вернулась язвительность, дело идет на лад. Пока мы препирались, закипела вода. Зарко снял котелок с огня, кинул туда каких — то листочков из своего волшебного пояса.
— Так откуда знаешь? — опять поинтересовался Зарко.
— Да просто все, — не стал я скрывать. — Когда я полком командовал, разный народ в наемники шел. У нас — в тех краях, где я раньше жил, твои соплеменники почти не кочуют, живут оседло, работают. Если работы нет, они в армию идут, как и все. Правда, всегда просят, чтобы людей их не заставляли убивать.
— Нельзя нам людей убивать, — поникшим голосом сказал Зарко. — Не по обычаю это. Я сегодня первый раз в жизни человека убил.
— Если бы ты не убил, тебя бы убили, — равнодушно сказал я. Сколько раз приходилось говорить эту фразу, не упомню.
— Знаю я, знаю, — с надрывом в голосе сказал Зарко. — Но все равно на мне грех!
— Хочешь, утешу? — поинтересовался я. — Ты никого не убил, а лишь из седла выбил. Жандарм сам себе шею сломал.