Я крутился на месте, словно волчок, подставляя под укусы плечи, тыкал клинком в мокрые пасти, выбивая клыки рукояткой, стараясь, чтобы меня не обошли со спины, но понимал — рано или поздно псы своего добьются. Их было слишком много. Как только я бил в одну морду, так на ее месте возникала другая. Если туловище было защищено, то ноги уже начали покрываться моей же кровью, но боли пока не чувствовал — некогда! Не справлюсь я с такой сворой… Обидно. И Гневко, кажется, тоже не справляется — его уже два раза валили на бок, но он умудрялся подняться, расшвыривая собак, словно загнанный медведь. Я даже отметил не без самодовольства, что любого другого коня собаки бы уже завалили и принялись терзать, но моего жеребца так просто не взять — Гневко падал, давил диких шавок тяжестью тела и снова вставал.
Будь на месте псов стая волков, нам бы уже конец. Серые бы действовали более слаженно. Не нападали поодиночке, а ринулись сразу, всем скопом — один бы нырнул под пах, второй ударил в лицо, а третий схватил за горло. Но, все равно, хотя у диких собак не было умения и навыков, они своего добьются количеством.
В любом, самом длинном бою, есть кое — какие паузы, когда можно перевести дыхание и, хотя бы чуть — чуть отдохнуть — есть свои хитрости. Здесь же мне не давали не то, что минуты, но и секунды. На нас накатывались волны, состоящие из клубов шерсти и клыков. Вон — гнедой завалился уже в третий раз и, хотя и с трудом, но встал, но видно, что если Гневко повалят в четвертый раз, встать он уже не сможет.
«Кажется, сейчас повалят меня», — грустно констатировал я, нагибаясь под тяжестью пса, кинувшегося ко мне на плечи и пытавшегося грызть шлем. Упасть, по примеру гнедого и раздавить скотину, я не смогу — нет у меня нужной тяжести в теле, а упаду — подняться уже не смогу.
— Артакс, деда прикрой! — закричала цыганка. — Дай ему полминуты и он спасет!
Откуда и силы взялись, но получив надежду, сумел отшвырнуть собаку и, даже наподдать ей мечом. Метнувшись к цыганам, закрыл спиной старого конокрада.
— Дед, быстрее, не могу больше! — кричала Папуша, из последних сил орудуя топором.
Я не сразу понял, что за рык раздался за спиной, а когда пришел в себя, то был весь покрыт холодным потом, а руки, вместо того, чтобы отбиваться от собак, прикрывали промежность…
Дикие собаки, только что бывшие чудовищами, в мгновение ока превратились в щенков, описавшихся от страха после встречи с грозной соседской кошкой. Те из них, кто сумел устоять на ногах, удирали, поджимая хвосты, а те, кто не мог, падали на спину и подставляли горло, демонстрируя подчинение и покорность судьбе…