— Я сейчас буду кричать!
Раздумывать было некогда. Витька левой рукой (он ведь был левшой по части бокса, как вы уже догадались) ударил Ларочку боковым по краюшку подбородка (легонько ударил, так, чтобы только оглушить), подхватил ее под руку, поймал на лету выпавший портфель и повел ее наискосок через голый сад к посадке. Лара машинально передвигала ногами. Когда они вошли в лесополосу, Витька потрепал ее за плечи, окончательно приведя в чувство.
— Ты сейчас пойдешь со мной! — сказал он ей повелительно.
— Я сейчас пойду домой и мы с мамой будем звонить в милицию! — взвизгнула Семенова.
— В таком случае за один удар или за десять мне дадут один и тот же срок!
Она потупилась. Шпала пошел по тропинке меж деревьев и скомандовал Ларе через плечо, чтобы она шла за ним. Портфель ее он, как истинный джентльмен, нес сам. Семенова повиновалась.
— Не вздумай бежать! — на всякий случай, не оглядываясь, предупредил Витька. — Силенок у меня по сравнению с тем днем, когда я вышел из тюрьмы, поприбавилось, бегаю я быстро!
— Угу! — ответила она из-за его спины.
Шпала держал ушки на макушке, четко ловя каждый хруст ветки у себя за спиной. Если звуки затихали, он резко оборачивался и приотставшая Ларочка испуганно подбегала к самой его спине. С каждым шагом они удалялись от людей все дальше, шансы на успех предприятия все увеличивались.
— Что ты со мной хочешь сделать? — плаксиво спросила она сзади.
— Увидишь! — отвечал Шпала. Ларочка помолчала еще некоторое время.
— А за изнасилование еще больше дадут! — наконец назидательно пискнула она сзади.
— Я знаю, за что сколько дают! — успокоил ее Витька.
Вот они свернули уже, перешли через трассу и другой дорогой потопали к лесу. Ларочка была тиха, как мышка, и лишь усердно сопела у Шпалы за спиной, послушно торопливо семеня, поспевая за широким Витькиным шагом. Наконец они пришли. Выбрав в лесу полянку, Шпала поставил портфель и обернулся. Семенова шла, понурив голову, она чуть было не споткнулась о Витьку. Когда она подняла от земли лицо, Шпала увидел, что глаза ее полны слез. Увидев его обернувшимся, Ларка зарыдала в голос и повалилась перед Витькой на колени:
— Витя, Витенька не надо!
Шпала тотчас же поднял ее, озадаченный таким оборотом дела. Ларка повисла на него, найдя новую точку опоры, прижалась, обняла руками за шею, уткнула лицо Витьке в плечо и продолжала плакать взахлеб. Она была дылда — эта Ларка, пожалуй, со Шпалу ростом, а плакала, как маленькая девочка, и это необычное зрелище будило в душе массу самых противоречивых чувств. Витька поймал себя на мысли о том, что, собравшись Ларку изнасиловать, он неожиданно для себя нашел еще большее наслаждение не в ее унижении, а в лицезрении ее беспомощности, слабости, зависимости от него. Ему хотелось вот так стоять и стоять с плачущей у него на груди красивой девчонкой, и никакой физической близости ему сейчас не нужно, не променял бы он это ощущение на самый изысканный секс! А Ольга еще спрашивала его, что он надеется поиметь от встречи с этой Ларой. Да за мгновение этого чувства он готов вновь проделать всю ту работу, которую провел за года с тех самых пор, как увидел ее впервые. Слезы необыкновенно крупные и необыкновенно горячие обожгли Шпале щеку. До сих пор Витька не подозревал в себе подобной сентиментальности, но этого рыдания он вынести не мог. Подобный оборот при планировании операции он не предусмотрел и провалился. У Ларки был особенный волнующий запах — запах женщины! И этого Витька тоже не предусмотрел, а между тем аромат настолько кружил голову, что обеззараживал мысли почище любого Кашпировского. Ему хотелось стоять и стоять так с Ларкой на шее. И в то же время ее слезы будили в нем мужчину: ему хотелось по праву сильного защитить ее, слабую.