Жадно и быстро накинула на себя куртку, подрожала в ней еще чуть-чуть. Затем, расстегнув Витькину штормовку, холодная, забралась к нему под одежду, прижалась полной грудью, дрожащим свежим тугим телом. Руки-ледышки сунула сначала, выпростав шерстяную рубаху ему на пояс, затем под штаны, обхватив стальными обжигающими клещами весь прибор с придатками. Шепнула в ухо:
— Так теплее! — и, сложив губы трубочкой, подставила их для поцелуя.
Шпала чувствовал себя как приготовленный к анатомированию труп, только что вынутый для этой цели из холодильника. Странно однако, что у этого трупа стоял и непонятной силой поддерживался в неприличном для него, трупа, состоянии один орган. Ему даже вдруг живо показалось, что в местах соприкосновения этого органа с тугим кольцом происходит шипение, как при соприкосновении льда с нагретым докрасна воткнутым в него прутком металла и оттуда валит густой пар. Витька невольно замер, прислушиваясь. Нет, нет шипения, нет пара! И вновь прилип к губам, проник в нее сладко и вольготно, пока лишь языком. «Однако, поза неудобная! — как бы размышлял, разговаривая, делился сам с собой Шпала при этом. — Сам-то уже вроде привык, согрелся, но вот мое продолжение!.. Необыкновенное, надо тебе признаться, ощущение; как будто ты полярник и за неимением термометра выставил из теплой палатки на лютый мороз свой конец, чтобы измерить температуру, или как тот волк, который держит в замерзшей проруби хвост и приговаривает: «Ловись рыбка большая и маленькая!»
— А почему-то место у Барана прекрасное? — как ни в чем не бывало, кокетливо спросила она.
— Понимаешь, есть в нем одна прекрасная черта.
— В ком?
— В Баране.
— Какая?
— Та, что разделяет его зад на две половинки…
— Ха-ха!…
— Ты мне из армии напиши, — напевно шепнула ему Натка на ушко, — я тебе писать буду! Послужишь, ума наберешься, дурашка, поймешь, какая баба тебе настоящая нужна.
— Настоящая женщина — это женщина которая имеется в наличии в настоящее время! — попытался сострить Витька.
— Ху, балбес! — Натка поерзала своим продолжением живота о его зажатый в тисках член. — Ну-ка, покажи, какой он у тебя теперь стал!
— Ну не здесь же! — возмутился было Шпала, ухватил за рыскавшую по пуговицам руку.
— А какая разница? — невинно и обидчиво, устремив на него глазки, по-детски недовольно выпятив губки, спросила Натка и в то же самое время резко дернула за пояс штанов. Мотня с треском распахнулась, несколько пуговиц звякнув о ветки кустов затерялись где-то в зарослях. Витька едва успел поймать на коленях спадающие штаны.