— Ну, землячки, какие вы все широкие! Раздвинься-ка, дай места! Эй, погоди, а фуфайку-то зачем из-под меня тащишь? Ведь телка (телогрейка) не жена! Жалко, что ли? Ну, глянь вон заспался: рожа пухлая, глаза не открываются… Пойди протрусись. Да не трожь, фофан я тебе сказал, посплю на нем, цел будет!»
Кто накликал демократию? О жизни придворных блядей. Точка зрения государственной мандавошки. Перстень малолетки. Зачем интеллигенту целочка? Свадьба в Малиновке после перехода через Альпы — колхозники бьют в военкомате городских. Кулацкое восстание разогнано. Недобитые Антоновцы скрываются под нарами. Кузнечик сопливый подметает двор и Шпала одевает ему на погоны лычки. Заложник — «стрелочник». Президентская команда — одни хуесосы! Пика в бок Хычника.
Его пригласили пару раз мести двор, а он в ответ пару раз послал на хуй. Любопытная вещь: если ты только скажешь, что из города, тебя никто не трогает, но как только ты скажешь, что из района, сразу запрягают работать! И чем дальше район, тем чаще. Витька забавлялся тем, что назывался из самого дальнего района и всех «командиров» посылал на хуй. Были даже клоуны, которые утверждали, что это приказ самого военкома. Шпала их посылал на хуй вместе с военкомом, так как знал: военком Степанов его двор подметать не заставит. Как только подъявлялся очередной приказчик в их хазу, колхозники валили все на Витьку. Он им сам так разрешил! Дескать, вон его спроси, он тут главный! А Шпала всех «командиров» быстро отшивал и таким образом уже тем отрабатывал потраченные на него харчи. Все в основном в военкомате запуганы неизбежными суровыми испытаниями, инстинктивно сбиваются в кучи, и принимают на веру приказы любого самозванца. Для Витьки же армия — праздник!
— Эй, мужУки, а у кого это с майдана такой запашок приятный? Мне он напоминает свадьбу в Малиновке… после перехода через Альпы! Тоже аппетит навевало зверский! Карпаты, я имею в виду. Ну не жмись, не жмись, поделись с ближним!
За баул, который Гроздев хотел было придвинуть к себе, приобнять со страстной нежностью, судорожно вцепилось сразу пять рук. Кто-то треснул Витьку кулаком по загривку. Другой в бок. Третьего он сам лягнул, шваркнул, обороняясь… Крутые ребята! Внутрях вскипела вдруг злость неописуемая и Шпала принялся хватать мешочников за грудки, скидывать с нар. Некоторых ебнул ногами. Лишь одного, особо крупного, пришлось глушануть слегка кулаком по жабрам. Бить во всю дурь Витька после общаги опасался. Расшвыряв ближних, (а засевшие на нарах дрочилы не ожидали такого уверенного натиска, опешили) Шпала притушил до поры бешенство и как можно мягче заговорил: