— Мама, ты жива?
Показавшись из-за перегородки, мать укоризненно качнула головой:
— Чему радуешься, водяной?
А приглядевшись к сыну попристальней — с его одежды все еще капало, уже строже прибавила:
— Раздевайся сию же минуту!
И загремела печной заслонкой.
— Да ты что, мам? — опешил Олег. — Я вот умоюсь наскоро, а ты порубать на стол собери.
— Я чугун воды согрела, — говорила мать, не слушая сына. — У тебя губы, и те посинели. Помоешься в корыте, белье сухое наденешь, тогда и ужинать.
— Ох, — вздохнул покорно Олег, — и придумщица ты у меня!
А поплескавшись у печки в корыте, надев теплое фланелевое белье и даже обувшись в валенки по настоянию матери, он и в самом деле почувствовал себя лучше.
После ужина пили чай.
— До грозы так-таки не успели убрать сено? — спросила мать равнодушно, как бы между прочим.
Улыбаясь про себя этой маленькой ее хитрости (кто-кто, а уж Олег-то знал, что значит для ферм заготовка кормов на зиму!), он сказал уклончиво:
— Разве все успеешь… но сметали порядочно. Одна наша бригадка с кузнецом во главе такой стожище завернула!
Мать вздохнула.
Желая во что бы то ни стало сменить тему разговора, Олег полюбопытствовал:
— А в Актушах, мам, как? Накуролесила гроза?
Мать с неохотой протянула, супя черные брови:
— Говорят, с церкви крышу новую сорвало. А на Калмыцкой ошалелый петух в колодец залетел.
Помолчав, уже с улыбкой прибавила:
— И еще новость: у Кашаловых… не у тех Кашаловых, кои на Выселках, а у тех, которые на выгоне… Пропала у этих Кашаловых в грозу бабка их столетняя Ольгея. Искали, искали, а она вдруг сама не своя из погреба выныривает. «Бабаня, спрашивает внучка, откуда ты взялась?» А та сердито: «Война-то кончилась?» У внучки и глаза на лоб: «Какая война?» — «Антихристова, — отвечает бабка, — которую атомонной прозывают».
— Дошла бабка! — усмехнулся и Олег.
Обошли молчанием мать с сыном лишь утреннюю историю с приусадебным участком старика Лукшина. Но Олег уже догадался: мать на его стороне. Эта молчаливая поддержка матери — всегда и во всем правдивой и справедливой — сейчас так нужна была сыну! И он, подобрев душой, едва не выболтал ей о новой стычке с Волобуевым, происшедшей уже после грозы, когда за промокшими колхозниками в луга прикатил грузовик.
Почесывая ухо о мосластое плечо, Олег второпях заговорил совсем о другом:
— Да с Ленькой Шитковым… и рассказывать даже охоты нет. Он, Ленька, вместе с Волобуевым зачем-то прикатил на полуторке. Ну прямо франт франтом… не в луга будто прикатил, а в клуб на бал по случаю Нового года! И брючки отутюжены, и белая сорочка с галстучком, и кожан на «молнии».