— Но их разделяют расстояния, неравенство, предрассудки, да и вообще с чего бы взбалмошной красавице, любящей остро заточенные заколки, бросками которых она пришпиливает к стенам беседок платья фрейлин и со смехом сбегает от них, — с чего бы ей царёк-маргинал? — ещё более рассудительно вопросил Лактанций.
— Вопрос был не в том, чтобы свести аморфатика Силеуса С и чайковитую Джайю, что и так напрашивается, — пожевав губами, прокомментировал словомел, — а в том, чтобы расколдовать полузастывшую этими медленными волнами историю, догадаться, почему это могло пройзойти и вероятилось всё неуклонней, поверх простых случайностей!
— И почему же? — не утерпел Пончо.
— Хм… Не так просто объяснить… — призадумался романист. — Но попробую!
— Уж будь любезен… — проворчал гостинщик.
— Буду, буду… С чего бы начать? Ага, вот. Между человеком и миром, Лактанций, всегда существует некая вненаходимая мера…
— Чего-чего? — не понял Пончо.
— Мимоходимая вера, — со знанием дела пояснил Шизаяц.
— Можно и так назвать, но лучше пусть будет по-моему. Понять её легко по аналогии от противного. Вот ты, Пончо, точно знаешь — или при желании можешь сосчитать — во сколько раз ты меньше в длину, чем Легисторий или улица Ковроткачей?
— Это смотря как меня положить, — ухмыльнулся пофигист, — но, в общем, да, могу сосчитать.
— И насколько ты быстрее меня или медленнее борзой? Видишь шрифт какой величины на каком расстоянии? Съедаешь сколько какого мяса-рыбы в сутки, и выпиваешь бира или вина? Как ловки твои пальцы или член, сколько часов конной поездки без седла выдержит твоя задница, каких девушек и почему тебе в инжировой роще или винограднике удастся просто ущипнуть, каких — поиметь, как будет воспринята очередная твоя история, что ты сам из неё запомнишь, а что забудешь и почему, что сумеешь воспроизвести через пару месяцев, споткнёшься ли сегодня о сучковатый порог…
— Стоп, хватит, хватит! Я столько не разберу!
— Конечно. По отдельности многое можно определить, но вместе…
Пончо аж присвистнул:
— Я понял! Наши связи с миром неисчислимы, но мы с ним примерно знаем, как друг к другу относимся!
Лактанций удивленно хмыкнул, Шизаяц и Алаверды закивали головами, Рамон же просто затаил дыхание.
— Вот именно! Мир — в том числе мы, твои друзья, твои коллеги и начальство, твои подружки и прочие — примерно знает, что от тебя ожидать, изучил тебя, дал тебе место; а ты, как человек опытный, изрядно повидавший жизнь, знаешь, несмотря на всю свою порывистость, примерные границы своей клоунады и если что нарушаешь, то по мелочам…