— А ты их видел, эти машинки-то?
— Нет. И что?
— И я не видел. Может, у князя и не было таких, а юноша свою машинку забыл, али испортилась — кто чинить-то её будет? Мало ли что благородный, пользоваться — это одно, а чинить — другое! Ты вот мечом пользуешься, а выковать новый сумеешь ли?
— Ну я же не кузнец…
— Так вот и он был не кузнец! Зато стихи знатно сочинял — про любовь и предмет мечтаний, про сладостные утра-вечера, про слияние душ под луной… Князь слушал с удовольствием, но к дочке не подпускал, не дурак был. А вот девки тамошние просто млели от такого обхождения, даже служанка княжеская, и этот юноша, сами понимаете, один практически не ночевал!
— Понимаем, как не понимать… — показно пригорюнился 34-й. — Когда тебе и морда лица, и обхождение… Чего тут не понимать — бабы же на это, как мухи на дерьмо, слетаются! Мы-то грубые… Вот 21-й, наверное, так бы тоже смог, да, 21-й? Язычком-то грамотным ублажишь бабу, а?
— Отвали… — отмахнулся тот под общий хохот.
— Да ладно тебе, расскажи уж, не ломайся, все свои…
— Отстаньте вы от него… Главное дальше будет!
— Ну давай, что ли, а то всё предисловия одна!
— Я и говорю! Юноша ведь тоже не дурак — смекает, какую красоту князь от него прячет, волнуется, способ измышляет, как и на дочку глянуть, и папаше не попасться! Ключ от потайной двери князь на цепке грудной носит, служанка только мычать умеет да ластиться — в общем, засада!
— Ну и кто же в конце концов кого отымел? — не утерпел 34-й.
— О! Учитесь! — 41-й назидательно поднял палец. — Люблю, понимаешь, правильную постановку вопроса! Даже 21-й нюхалку поднял! …А никто никого! (гул разочарования) Подождите гундеть! Гуляет юноша эдак индифферентно мимо башни взад-назад, на стражу косится — влез бы, да щекотки нижней боится!
— Какой ещё нижней щекотки?
— Алебардой, какой же ещё! И тут… — 41-й сделал интригующую паузу, — слышит он из башни голос неземной — песню, значит! А слова-то… — рассказчик многозначительно присвистнул, — вот-те раз! и узнает! Про любовь и предмет мечтаний, про сладостные утра-вечера, про слияние душ под луной!
— Это как же она их услышала? Да мелодию сама придумала?
— А хрен её знает как! И голосок-то прям в сладкую дрожь парня бросает — ходит уже дороги не разбирая, а в ушах-то звуки, а перед глазами — золото волос, ждущие поцелуя нежные губы, трепетные девичьи перси…
— Эй, 41-й, кончай, и так уже разобрало!
— Рано кончать, соколы! Вот и парня разобрало! Впендюлился лбом в башню, ажник искры из глаз, приземлился на пятую точку, башкой трясет, шишку агромадную трет, на хохочущих стражников зенки лупит — и вдруг доезжает, что голос-то нежный слышит он один… А это, согласно Преданию, уже совсем иной поворот!