— Нн-да… Больной либо Избранный!
— Вот именно! А как тут проверишь, башню тебе снесло или тайна великая открывается? Уж он и в прорубь со студеной водой голову окунал, и рассол ядрёный с наговорами пил, и в баню нетопленую с завязанными глазами лазил, и четверговой золой рисовал, и три ночи на полную луну, прицепив наголо хвост свежезарезанной собаки, лаял! Всё перепробовал — не идёт из головы этот голос! А лекарь местный, старикашка притрухнутый, — тот ему и вовсе выдал: вы, мол, ваше недоблагородие, Концом Света меченый, у вас, мол, ваше недоблагородие, в головушке особый магнит размещен — избранные голоса притягивать! А притянуло — живи, стало быть, Судьба это, не поспоришь!
— Ну и?
— Хренуи! — совсем разошелся рассказчик. — Князь ему вечером диктует — а ночью парень узревает заместо диктовки княжеской стихи прелестные! собственной рукой записанные! Листает тетрадь — толстенную, желтую, не одной свечкой закапанную! — но везде те же стихи шуршат, на каждой странице! И строчка одна повторяется: «Звучал мне долго голос нежный…» Подзывает он тогда служанку, спрашивает…
— Крепко на грудь принял, видать…
— Постой, он же по ночам всё с бабами…
— Чего ж он немую-то спрашивает?
— Запутал ты историю, блудодей-краснословец!
— Загалдели! Не все сразу! Ничего я не запутал! Вы что, по лесу никогда не бродили, не видели, как расходящиеся тропки сходятся, а сходящиеся расходятся? На кладбищах не ночевали? Особливо когда ещё только путь держишь и молоньи вспыхивают — кладбище-то, оно то там, то тут вычеканивается, успевай только головой вертеть! А потом, братцы мои, вдруг оно везде, и вертеть уже поздно…
— Что ж замолчал-то, бахарь? На-ка вот, хлопни чарочку для сугреву языка!
— Благодарствую… — тон рассказчика стал взволнованным. — Жизнь, робяты, болотина поганая, каждый шаг важен, да не знаешь, глубоко ли шагнёшь… Вот и эта история у меня из ума нейдет: и Конец Света, и красавица невидимая, и летопись княжеская, и служанка немая, и дверь потайная, и голос нежный, и магнит в голове, и стихи прелестные на каждой странице — откель мне, страннику, знать, что здесь зачем? Неведомы нам начала, братцы, ведомы лишь концы, да и то не дале как наши, руками да бабами отполированные!
— Знатно сказано! Выпьем за слово меткое! Близок ли конец?
— Рядом. Весь следующий день — князь на охоту уехал — юноша бродил по округе сам не свой, так долго повторяя стихи про голос нежный, что к вечеру они уже сами звучали в предзимнем облачном воздухе, и жители, выйдя к плетню, дивились и скорбно качали головами… А ночью пошел снег… — и рассказчик снова замер, отражая расширенными глазами деловито шумящее пламя.