— Сколь велика мера их злодеяний? — спросил Минос.
— Слушай про худшее из совершённого Лигдамом, — сказал Эак. — Он составил список из ста человек, которые, как считал, угрожали его власти, и однажды ночью подослал к ним наёмных головорезов. Все сто были зарезаны в постелях, нагие, безоружные и беззащитные.
— А вот худшее из совершённого Евримедоном, — сказал Радаманф. — Он постоянно призывал народ доносить на подозрительных людей и награждал доносчиков долей их имущества. Приговорённых к смерти он привязывал к столбу на площади, созывал всех граждан и заставлял избивать и закидывать камнями приговорённых, причём следил, чтобы никто не посмел уклониться от участия.
— Сколько человек было казнено таким образом? — спросил Минос.
— Около ста, — ответил Радаманф.
— Что ж, — сказал Минос, — приговор очевиден. Важно, сколько человек убил тиран. Но не менее важно, скольких он сделал убийцами. Лигдам — в Аид, Евримедон — в Тартар!
Эак и Радаманф кивнули, соглашаясь с его приговором. Минос ударил оземь золотым судейским жезлом, и тени двух осуждённых скрылись.
То было время, когда тираны свирепствовали во многих городах Крита и всей Эллады, и вскоре перед судьями предстали ещё две тени царственного облика.
— Это Клеобул, тиран Гортины, — объявил Радаманф, — а это Гермипп, тиран Феста.
— Сколь велика мера их злодеяний? — снова спросил Минос.
— Вот худшее из совершённого Клеобулом, — сказал Эак. — Он перебил сотню самых богатых граждан Гортины, присвоил их имущество и стал жить в роскоши, подобно царям лидян и сатрапам мидян.
— А вот худшее из совершённого Гермиппом, — сказал Радаманф. — Он перебил сотню самых богатых граждан Феста, их рабов освободил и сделал гражданами, их имущество раздал бедноте, а в их дворцах устроил доступные всему народу палестры, гимнасии, больницы и сиротские приюты. Полагаю, Минос, приговор очевиден?
— Да, клянусь Зевсом! — воскликнул Минос и поднял золотой жезл. — Клеобул — в Аид, Гермипп — в Тартар!
— Что? — Эак перехватил жезл, прежде чем тот ударил оземь. — Погоди, Минос! Ты ничего не перепутал?
— Наверное, ты хотел сказать: «Клеобул — в Тартар, Гермипп — в Аид?» — с надеждой спросил Радаманф.
— Нет, я ничего не перепутал, — удивился Минос. — Разве вам непонятно? — Двое судей растерянно помотали головами. — Что ж, тогда подождём сорок лет. Посмотрим, что станет с Гортиной, что станет с Фестом, и вы поймёте. А эти пусть ждут в Аиде. — Он махнул рукой, и тени сгинули.
Через сорок лет Радаманф, приняв облик смертного, отправился поглядеть на Фест, а Эак — на Гортину.