выжили после того, как их неделю утюжили снарядами; завтра британцев ждет легкая победа. За завтраком во дворе солдаты развеселились окончательно – благодаря тому, что в чай им добавили армейского паточного рома. Денщик Роба, Брэднем, упаковал хозяйские вещи, и в пять Гилсон повел свой взвод вдоль окопов из леса. Одетый не как офицер, но как один из солдат, чтобы не стать легкой мишенью, Гилсон, подобно всем прочим, тащил на себе шестьдесят шесть фунтов снаряжения. «Кембриджширцы» развернулись в боевой порядок в окопах позади другого подразделения, из Гримсби. Взвод Гилсона, состоящий главным образом из жителей острова Или
[76], был в четвертой и последней «волне» своего батальона.
В 7:20 утра, за десять минут до часа «Ч», все до одного артиллерийские орудия перешли на предельный режим огня – начался ураганный обстрел. Воздух побурел от меловой пыли с развороченных полей и покраснел от измельченного в порошок кирпича деревенских и фермерских построек. И тут, за две минуты до атаки, почва содрогнулась[77]. Лейтенанта Гилсона и его людей об этом предупредили заранее: их придержали, чтоб не накрыло взрывной волной. Через всю нейтральную полосу, чуть левее от Гилсона, грунт взметнулся на тысячи футов в чадный сизый воздух – двадцать четыре тонны аммонала (смесь аммиачной селитры и порошкообразного алюминия) сдетонировали под вражескими окопами там, где они образовывали хорошо защищенный клин. Комья дерна и глыбы меловой породы размером с тачку дождем посыпались вниз.
Впервые за неделю все орудия смолкли. На нейтральной полосе длинные шеренги солдат, до того вжимавшиеся в землю, поднимались в полный рост. Неподалеку грянули волынки. Британская артиллерия перенесла огонь вглубь немецкой обороны, пропуская пехоту к вражеской передовой. Затем артобстрел возобновился. Повсюду вокруг слышались крики и рев.
Гилсон ждал, пока с места не стронется третья волна «Кембриджширцев». Он сверился с часами и через две с половиной минуты после часа «Ч» засвистел в свисток и, махнув взводу, повел своих людей по окопу вперед, к передовой линии – до нее оставалось около четырехсот ярдов.
Что-то пошло не так. Над его окопом зажужжали пули; снаряды размером с двухгаллоновый бидон для смазки, вращаясь, проносились в воздухе со зловещим «вуф-вуф-вуф». Все занервничали – разве враг не стерт в порошок? С какой стати он отстреливается? Люди принялись переглядываться, но выказывать страх было стыдно. Гилсон растянул солдат «своего дорогого, бестолкового сельского взвода» в цепь по всей протяженности стоярдового окопа, сверился с часами и дал знак подниматься по приставным лестницам.