К. С. Льюис склонялся к мнению о том, что война, в которой поучаствовало их поколение, отбросила тень на произведение его друга. Льюис тоже воевал на Западном фронте, обретал товарищескую поддержку среди всех ужасов, перенес окопную лихорадку и получил «ранение Блайти» в битве при Аррасе. В 1955 году, рецензируя «Властелина Колец», он писал об одном из «общих достоинств» книги, ее удивительной реалистичности:
Эта война по характеру своему ровно такова, как та, что выпала на долю нашему поколению. Все было в точности так же: бесконечное, бестолковое движение, зловещая тишина на фронте, когда всё уже «в полной боевой готовности», спасающиеся бегством мирные жители, живая, яркая дружба, на зад нем плане – что-то вроде отчаяния, и развеселый передний план, и такие Богом посланные нежданные удачи, как заначка табака, «спасенная» из развалин. В другом месте автор говорил нам, что его пристрастие к волшебной сказке пробудилось и созрело в ходе военной службы; несомненно, именно поэтому мы можем сказать о его военных сценах (цитируя гнома Гимли): «Тут хороший камень. У этой земли крепкие кости».
К списку Льюиса можно добавить еще многое: довоенную атмосферу напряженной бдительности, беспокойное раздражение Фродо Бэггинса на своих ограниченных односельчан в Шире, головокружительное движение мира к погибели и массовым мобилизациям; стойкую храбрость, обнаружившуюся в людях самых обыкновенных, горожанах и фермерах, и дух товарищества и любовь как их главные мотивации; поразительное практически полное отсутствие женщин, участвующих в действии; одержимость Сарумана механизмами. Том Шиппи отмечает, что неспособность Шира воздать почести Фродо Бэггинсу по его возвращении у Толкина отражает «разочарование возвратившегося ветерана».
Не упомянул Льюис и о столь же удивительной уместности на первый взгляд нереалистичных элементов во «Властелине Колец». Вот несколько примеров, наводящих на мысль о влиянии 1914–1918 годов: широкоохватная слежка Ока Саурона, моменты, когда реальность перетекает в галлюцинацию в ходе долгих пеших маршей или в кошмар в разгаре битвы; главенствующие на поле боя неуклюжие слоноподобные чудища или доселе невиданные воздушные убийцы, Черное Дыхание отчаяния, что подкашивает даже храбрейших из храбрых; деревья, мстящие за свое варварское уничтожение. Уже отмечалось, что романы-квесты Уильяма Морриса пользовались на Западном фронте немалой популярностью. Толкин замыкает круг, заимствуя свой опыт Великой войны для череды «средневековых» романов, начавшихся с «Падения Гондолина» и, вероятно, обретших наиболее полное завершение во «Властелине Колец».