В третьем, небольшом стихотвореньице, написанном 29 или 30 апреля, Толкин продолжил мысль об обособленности Фаэри еще дальше. «Тинфанг Трель» – коротенькая песенка, немногим больше, чем эксперимент со звукописью, возможно, написанная с расчетом на музыкальное переложение, эхом («О, напев!..») вторит восторженным восклицаниям в «Шагах гоблинов». Образ Тинфанга Трели в литературной традиции отчасти восходит к Пану, богу-свирельщику, покровителю дикой природы; в каком-то смысле он ведет происхождение от долгой череды пастухов в пасторальной поэзии, вот только стада у него нет. Теперь волшебное действо уже не является общим для шествующего по лесу отряда, как в более раннем стихотворении. Тинфанг Трель играет либо для одной-единственной мерцающей звезды, либо исключительно ради собственного удовольствия.
Пляшет, одинок,
По камням прыг-скок,
Быстр, как мотылек,
Будит сумеречный лог, —
Он зовется Тинфанг Трель!
Вот звезда взошла,
Осветилась мгла
Пламенем искристой синевы.
Он свистит не для тебя,
Он свистит не для меня,
Ни к чему ему ни я, ни ты, ни вы.
Тинфанг Трель – это лишь тень, его едва заметишь, мелькнул – и нет. Между тем, довольно-таки слащавые викторианские существа из «Шагов гоблинов» миниатюрны во всех отношениях; слово little ‘маленький’ звучит звенящим рефреном. Толкин со всей очевидностью сочинял эти стихи для Эдит, которую обыкновенно называл «малышкой», а ее дом – «домиком». Позже он говорил, возможно, с нотой самопародии: «Хотелось бы мне навеки похоронить этот злополучный стишок, воплощение всего того, что я впоследствии (и так скоро) пламенно возненавидел». Тем не менее, хотя эти «лепрекончики» 1915 года не имеют почти ничего общего с эльдар зрелых произведений Толкина, они представляют собою (за исключением совсем давнего «Солнечного леса» 1910 года) первое вторжение Фаэри в сочинения Толкина. На самом деле, представление о том, что «фэйри», или эльфы, физически хрупки и невелики ростом, в толкиновской мифологии просуществовало несколько лет, а от мысли о том, что эльфы истаивают и исчезают по мере того, как крепнет владычество смертных, автор так и не отказался.
Стихи Толкина, написанные в апреле 1915 года, не отличаются особым новаторством в том, что касается использования фэнтезийных пейзажей и персонажей; напротив, они черпают образы и идеи из традиции фэйри в английской литературе. Со времен Реформации Фаэри претерпела существенные изменения под пером Спенсера, Шекспира, пуритан, викторианцев и – уже совсем недавно – Дж. М. Барри. Жители этой страны бывали благородными, проказливыми, услужливыми, по-бесовски лукавыми; миниатюрными, высокими; гротескно-плотскими или эфемерно-прекрасными; лесными, подземными или морскими; бесконечно-далекими или постоянно вмешивающимися в дела человеческие; союзниками аристократии или друзьями тружеников-бедняков. Эта долгая традиция наделила слова