«Герцог» стал первой длительной экспедицией писателя Беллоу в бескрайнюю область секса. Женщины Герцога имеют для него огромное значение, увлекая и зачаровывая его – щекоча его тщеславие, возбуждая его похоть, взбадривая его эмоции, утоляя его жажду любви, завладевая его любопытством и отдавая дань его смекалке, шарму и привлекательности, потакая мальчишеским радостям взрослого мужчины – ведь благодаря их обожанию он самоутверждается. А их враждебность – его несчастье. Каждым оскорблением, брошенным ему в лицо, каждым эпитетом, ими придуманным, каждым манящим поворотом головы, ласковым прикосновением руки, злобным изгибом губ женщины восхищают Герцога той инаковостью характера, которая поражает его в представителях обоих полов. Но именно женщины – вплоть до последних страниц романа, когда Герцог отказывает от своего беркширского убежища даже сердобольной Рамоне и обильным утехам сераля, в коих она является мастерицей, когда он наконец‐то высвобождается из‐под опеки другой женщины, самой нежной из своих прелестниц, и в поисках исцеления решается на героический для такого персонажа проект – жить в одиночестве, отбросив женщин и отбросив вместе с ними, кто бы мог подумать, все объяснения, оправдания, размышления, лишая себя, пускай на время, всеобъемлющих и привычных источников своих удовольствий и страданий, – именно женщины пробуждают в Герцоге портретиста, многогранного художника, кто со сладострастностью Ренуара изображает пышнотелую любовницу; кто с нежностью Дега создает портрет любимой дочки; и кто с рембрандтовским состраданием и уважительным отношением к старости и со знанием выпавших на ее долю тягот пишет лицо древней мачехи или своей дорогой матушки, изнуренной покорным иммигрантским страданием, и наконец, с дьявольской издевкой, под стать Домье, пишет прелюбодейку-жену, которая распознает в любящей подруге-интриганке Герцога Валентине Герсбах свою напыщенно-яркую ровню.
Во всей литературе я не знаю ни одного более восприимчивого мужского персонажа, ни одного мужчины, который бы придавал большее значение и глубину своей связи с женщиной, чем Герцог, коллекционирующий их и как любящий поклонник, и как муж – как муж-рогоносец, которого поимели по полной программе, кто в величии своей ревнивой ярости и наивности слепого женопочитания является примером комиксного сплава генерала Отелло и Шарля Бовари. Всякий, желающий позабавиться пересказом «Мадам Бовари» с точки зрения Шарля или «Анны Карениной» с точки зрения Каренина, найдет в «Герцоге» идеальное пособие для этой операции (не в том смысле, что любой может легко представить себе Каренина, который, как Герцог Герсбаху, вручает Вронскому резиновую диафрагму Анны).