Ротстайн ушел.
А Барри Шейлса привели сюда и оставили в одиночестве в безмолвной вонючей камере.
Шли мгновения, отмеряемые тысячами ударов сердца. Ему казалось, что миновала вечность, когда он услышал, как с жужжанием открывается дверь в конце коридора. Раздались приближающиеся шаги.
Может быть, это шел охранник, чтобы отвести его на очередную встречу. С кем? С Ротстайном? Или с Нэнс Лорел, которая предлагала вполне конкретную сделку? В обмен на то, что он выдаст Шрива Мецгера.
Все подсказывало ему, что именно так и следует поступить, — разум, душа, совесть. Шейлс представил эту пытку — видеть Мардж и мальчиков лишь через грязное стекло. Он никогда не будет заниматься с детьми спортом по утрам в выходные. И им предстоит расти, терпя издевательства из-за того, что их отец в тюрьме.
От обрушившейся на него безнадежности ситуации, в которой он оказался, перехватило дыхание. Хотелось закричать. Но в том, что с ним случилось, был виноват он сам. Он сам принял решение пойти на службу в НРОС, чтобы убивать людей нажатием кнопки на расстоянии в полмира.
Но товарищей по оружию не выдают — не важно, правы те или заблуждаются. В конечном счете Барри Шейлс пришел к такому выводу и тяжело вздохнул. Мецгеру ничто не угрожало, по крайней мере с его стороны. Камерам, подобным этой, предстояло стать для Шейлса домом на ближайшие двадцать или тридцать лет.
Он уже готовился сообщить Нэнс Лорел новость, которую та вряд ли хотела услышать, когда шаги снаружи смолкли. Дверь с лязгом открылась.
Шейлс грустно усмехнулся. Данный визит вообще не имел к нему отношения. Рослый охранник-афроамериканец доставил еще одного заключенного — более крупного, чем он сам, неопрятного, с зачесанными назад грязными волосами. Даже с другого конца камеры запах распространялся от него, словно круги по воде.
Новоприбывший, прищурившись, окинул Шейлса взглядом и повернулся к охраннику. Тот посмотрел на них обоих, запер дверь и удалился. Новичок отхаркался и сплюнул на пол.
Пилот дрона поднялся и перебрался в дальний угол камеры.
Второй заключенный остался на месте, глядя в сторону. Но у Шейлса было такое чувство, будто тот ощущает каждое движение его рук и ног, каждое его шевеление на скамье, каждый его вздох.
«Мой новый дом…»
— Вы уверены? — спросила Лорел.
— Да, — ответил Райм. — Барри Шейлс невиновен. Ни он, ни Мецгер не несут ответственности за смерть де ла Руа.
Лорел нахмурилась.
— Я… кое-чего не заметил, — сказал криминалист.
— Что, Райм? — спросила Сакс.
Он увидел, как на лице Нэнс Лорел вновь застывает каменная маска, — такова была ее реакция на стресс. Ее драгоценное дело вновь разваливалось на глазах.