Здесь кстати заметить, что русские и французы бывают всегда враги только по соревнованию в славе. Так, на вопрос одного генерала, что называется неприятелем, — солдат решительно отвечал: «Француз, ваше превосходительство!» — «Ну, а когда война с турками?» — «Все-таки француз». Это было вскоре после кампании 1812 года. Столько ожесточены они были достойным порицания поведением французов в России, и враги наши не должны обвинять даже русских крестьян в жестокостях с ними: ибо неистовые поступки французской армии в России заслуживали бы еще большего мщения. И так ли мы поступали во Франции, так ли мы заплатили за неслыханное зверство их? Впрочем, мы отмщены, мы были во Франции для того, чтоб показать ей великодушие наше. И как добрые дела не остаются без возмездия, то не раз, бывши потом за границей, я наслаждался прекрасными плодами мира и спокойствия, которые мы внесли в недра этого государства вместо мести, которою должны бы были его покарать.
Солдаты наши самолюбивы и любят показывать свою сметливость. В одно время капитан Филатьев прислан был для занятий по службе; не зная его имени, на первый раз из приличия мы называли его monsieur Филатьев; солдаты слышали это. Обращаясь к одному из своих офицеров, я ему сказал: «Об этом пошлите сказать к monsieur Филатьеву». — «Да вот не прикажете ли его послать?» — сказал он, указывая на лихого ефрейтора, тут же стоящего. «Да ты знаешь, как зовут капитана, к которому тебе надобно идти?» — «Как не знать, ваше благородие, к Моисей Филатьевичу», — отвечал он с уверенностью. Мы расхохотались и послали его к Моисей Филатьевичу.
Я думаю, что в солдате нашем развивается воинственный дух, имея его своим началом еще в быту крестьянина. Беспрерывные войны, веденные Россиею со шведами, турками, поляками, татарами и горцами Кавказа, преобразовали нашу нацию в военную. Петр Великий слил ее дух воедино и дал ему достойное для славы России направление; последующие за ним государи развили до высшей степени эту народную доблесть. В Отечественной кампании она обнаружилась величественнее, и 1812 год принял полный характер войны народной с бесчисленными своими ужасами и бедствиями, доказав всему свету истреблением европейской армии, что гибельно трогать нас в дымных наших избах, когда мы не посылаем приглашений. Свободные вооружения наших крестьян, их патриотические действия всякому известны, нужно было только видеть это на опыте[59].
Вид народной войны страшен и величествен: смятение, тревога, всеобщее ополчение, колокольный набат, стражи на высотах и решимость каждого дорого продать собственность, жизнь и судьбу своего семейства. И один спасен — другой погибает.