Ходок — иная категория: ходить надо уметь.
Имя туристам — легион: любой, купивший рюкзак или чемодан, уже почитает себя немножко Марко Поло.
Путешественников ныне мало: здесь особый строй жизни.
Волошин был странником. Магическое сборное слово — «странник». Волошин называл себя так: «странником вечным в пути бесконечном». И был прав.
Задача очерка — не в перечислении и не в хронологии странствий. Но множественность путей — важна, география их — ключ к дальнейшему.
В Африке, на Дальнем Востоке, в Америке Волошин не был, хотя об этих землях и мечтал. Зато был:
в 1899 году— двадцатидвухлетним юношей — в Австро-Венгрии, Италии, Швейцарии, Париже, Берлине…
в 1900-м — в Австро-Венгрии, Германии, Швейцарии, Италии, Греции… затем, будучи сосланным за участие в весенней студенческой забастовке в Среднюю Азию, — в Каракумах, Ташкенте, Туркестане, Джулеке, Самарканде. Потом — Красноводске, Тифлисе…
в 1901-м — в Андорре, на Балеарских островах, в Испании…
в 1902-м — в Милане, Венеции, Ливорно, на Корсике, на Сардинии, в Неаполе, Риме, Париже (здесь всегда жил подолгу)…
в 1904-м — снова в Швейцарии…
в 1905-м — в Руане, Шартре, Страсбурге, Кольмане…
в 1906-м — в Мюнхене, Линце, Будапеште, Бухаресте, Констанце, Константинополе…
И так далее…
С 1917 года до самой смерти безвыездно жил в Крыму, в открытом им Коктебеле…
А если от хронологии перейти к поэзии, то весь список звучит в волошинском переводе из Анри де Ренье так:
Нет у меня ничего,
Кроме трех золотых листьев и посоха
Из ясеня,
Да немного земли на подошвах ног,
Да немного вечера в моих волосах.
Да бликов моря в зрачках…
Как пешеход становится путешественником? Как из путешественника вырастает странник? Это загадка. Мы пытались разгадать ее и пробовали разные пути к решению.
Может быть, ответ дадут вещи?
Мастерская и кабинет на втором этаже Дома Волошина в Коктебеле — чудного и чуднóго странноприимного дома, дома-корабля с галереями-палубами — это комнаты, занятые книгами, картинами и вещами. Вещами не бытовыми — бытийными: символами странствий.
Из каждого путешествия — всегда не только земного, но и духовного: «по дорогам мысли и слова» — Волошин привозил предметные знаки пути. Эти вещные памятки скитаний — для нас, живущих ныне, — гораздо больше, чем купленные там-то или найденные здесь-то штуко-диковины. Это кристаллы неутоленного движения, недвижные и летящие стрелы Зенона: «время, слагаемое из отдельных «теперь»… Каждый кристалл — та самая «на ноже карманном… пылинка дальних стран», которая дарует миру странность. Опять — странность…
Кастаньеты…